О потребности любого человека в поиске смысла своей жизни, о том, как древние мифы и легенды отражают психологию современного человека.
Джордан Питерсон — канадский клинический психолог, философ и очень неоднозначная фигура. Он приобрел огромную популярность благодаря своей книге «12 правил жизни», которая разошлась тиражом в несколько миллионов копий и которая не покидает списки самых продаваемых книг в жанре нехудожественной литературы. Также он известен благодаря своим лекциям и едкой критике политкорректности, нового атеизма и социализма, из-за чего он стал объектом нападок со стороны многих групп людей. Питерсон разъезжает с выступлениями по всему миру, собирая, подобно рок-звезде, полные залы. И его популярность свидетельствует о том, что современные люди испытывают духовный голод, что их не устраивает комфортная, но пустая жизнь, что их мучают философские вопросы, на которые они хотят найти ответы.
«Карты смысла» — первая книга Джордана Питерсона, над которой он работал много лет и в которой он наиболее полно выразил свои взгляды. В начале книги Питерсон рассказывает о том, как формировались его убеждения и представления о мире.
В детстве его родители, люди не особенно религиозные, но все же посещающие церковь, пытались приобщить его к вере и даже готовили к конфирмации в 12 лет, отдав на специальные курсы. Но он не мог примирить в своем сознании религиозную картину бытия с современной наукой, и решил, что всерьез увлекаться религией могут лишь невежественные люди. Он не понимал ни непорочного зачатия, ни воскрешения из мертвых. Мир полон проблем, но решать их нужно другими способами, далекими от общения с Богом.
В студенческие годы Питерсон увлекся идеями социализма, уверенный в том, что именно экономическое неравенство мешает процветанию человечества. Стоит уничтожить бедность, распределить все богатства поровну — и наступит всеобщее счастье. В колледже он даже вступил в левую партию, одновременно его выдвинули в совет управляющих колледжа, который состоял из успешных консерваторов, уже взрослых людей: юристов, бизнесменов, врачей, богатых, образованных и многого добившихся. Они не были социалистами, но все же восхищали молодого студента, который сам удивлялся своему восхищению. В то же время на съездах левой партии, в которой он состоял, он видел рядовых активистов, и сравнение с членами совета управляющих было явно не в пользу первых. Никто из них не получил образования, не имел семьи, не делал карьеру. Они яростно пропагандировали свою идеологию и постоянно жаловались на жизнь. Питерсон разделял их идеи, но не мог себя заставить восхищаться ими самими. Чтение Оруэлла поколебало его убеждения, в частности ему запомнилась мысль, что социалисты не столько любят бедных, сколько ненавидят богатых. Но ведь сам-то он хотел изменить мир к лучшему. Однако, похоже, невозможно это сделать, если начать с изменения других людей. И этим грешил не только социализм, но и любая идеология, планирующая менять людей, разделяющая их на правильно и неправильно мыслящих.
Так постепенно менялась картина мира. Сначала Питерсон разочаровался в религии, затем в политических утопиях, затем в идеологиях как таковых. Казалось, и все люди вокруг, даже те, кто искренне во что-то верил, лишь защищались этой верой от тревоги, сомнений и беспокойства. Мир в пору юности Питерсона был полон страхов перед ядерной войной, и он задавался вопросом, как люди, казалось бы, вполне вменяемые, представители великих держав, могли использовать в качестве аргумента ядерное оружие, способное уничтожить весь мир.
Питерсон в университете изучал политику и юриспруденцию, затем решил заняться психологией. Он проходил практику в одной из канадских тюрем, где имел возможность наблюдать, сколько зла один человек может причинить другому. Сначала ему казалось, что только отдельные, злобные и жестокие существа, способны на такое, но впоследствии он понял, что такова человеческая природа. Любой из нас способен на что угодно. Понял Питерсон и другое — то, что казалось ему личными убеждениями, было позаимствовано из книг. Тогда где же его подлинная личность и существует ли она вообще? Ему стали сниться кошмары — о нападениях, ядерном Апокалипсисе и тому подобных ужасах. Он чувствовал, что не понимает ни себя, ни других, ни окружающего мира, и испытывал потребность разобраться.
Познакомившись с трудами Юнга, Питерсон пришел к выводу, что истоки его кошмаров заложены в коллективном бессознательном и что любая религия основана на мифологии. После изучения и сравнения мифов кошмары Питерсона исчезли. Он пришел к выводу, что именно верования создают мир в метафизическом смысле. Он продолжил свои исследования, и перед ним все яснее вырисовывалась картина движущих сил, которые определяют поведение человека и заставляют его принимать те или иные убеждения, даже если они ведут к тоталитаризму, массовым убийствам и другим злодеяниям. Итогом его исследований и стала книга «Карты смысла».
Идея 1. Не стоит воспринимать мифическое мышление как устаревшее. Человек не может ограничиться лишь объективными знаниями о мире, он стремится постичь смысл происходящего
По Питерсону, мир можно толковать как место действий и место вещей. Наука описывает мир как место вещей, объективную реальность. Миф, литература и драма описывают мир как место действий — субъективную реальность. Место действий состоит из трех элементов. Первый — неисследованная территория, которую может олицетворять природа, созидательная и разрушительная, — хаос. Второй элемент — территория, которая исследуется и познается при помощи опыта предков, олицетворяемого культурой и социальными отношениями — это порядок. Третий элемент — отношение индивида к неисследованной и исследуемой территории, баланс между ними и то, что с ним происходит во время процесса получения опыта.
Испытывая страх перед новым и неизведанным, человек ищет поддержку в групповой идентичности, благодаря которой чувствует себя защищенным. Но когда влияние группы становится слишком сильным, процесс познания и творчества ограничивается и контролируется, тогда нет развития и движения вперед. Неизвестное просто отрицается группой, что попросту лишает жизнь смысла, поскольку нет творческого процесса. Кроме того, когда групповому убеждению что-то угрожает, это вызывает бурные эмоциональные реакции, внутренний хаос, настолько страшный, что ему предпочитают хаос внешний, даже если он воплощается, например, в войне.