Немолодой рассказчик ночью приехал в родной город, чтобы вспомнить молодость и свою любимую, умершую молодой. Он навестил родную гимназию, улицу, где жила любимая, и её могилу на старом кладбище.
Рассказчик не был в родном городе с девятнадцати лет.
- Рассказчик
- — немолодой мужчина, примерно 70 лет, живёт за границей, тоскует о прошлом, его имя в рассказе не упоминается.
Даже когда он жил в России, и Россия была ему родной, он не ездил в этот старинный купеческий город. Прошли десятилетия, и рассказчик понял, что откладывать больше нельзя. Он решил воспользоваться последним шансом, благо была ночь, и встретиться с кем-то из знакомых ему не грозило.
Рассказчик перешёл через древний каменный мост, хорошо видный «в месячном свете июльской ночи». В молодости рассказчику казалось, что этот мост существует со времён Баты́я.
Город тоже остался таким же провинциальным, каким рассказчик его помнил. А вот река изменилась: её углубили, и она стала судоходной. По реке шёл колёсный пароход, свет из его иллюминаторов отражался в воде. Точно так же свет отражался и в ночной Сене, только то были огни трёхцветных фонарей. На этом мосту фонарей не было.
Впереди, на взгорье, возвышалась пожарная каланча. Рассказчик вспомнил вечер, который он проводил у любимой девушки. Тогда забил набат, все выбежали из дома и смотрели на пожар за рекой. В толпе рассказчик осмелился впервые взять девушку за руку.
…в тесноте, в толпе, среди тревожного, то жалостливого, то радостного говора отовсюду сбежавшегося простонародья, я слышал запах твоих девичьих волос, шеи, холстинкового платья…
Перейдя мост, рассказчик вышел на дорогу, ведущую в центр города. Там не было ни души, не светились окна. Рассказчик шёл и слушал шорох листвы в садах. Ажурные тени от листвы на тротуаре напомнили ему о чёрном вечернем кружевном платье любимой, которое «необыкновенно шло к её тонкому стану и чёрным молодым глазам». В этом платье она была красива, таинственна и не обращала на рассказчика внимания.
Целью рассказчика была Старая улица, но он пошёл туда длинной дорогой, чтобы пройти мимо гимназии, в которой когда-то учился. Гимназия осталась такой же, как и полвека назад: большое каменное здание казённого вида. Стоя у ворот, рассказчик попытался «вызвать в себе грусть, жалость воспоминаний — и не мог», хотя и ходил в эту гимназию и первоклассником, и худым юношей.
Старая улица тоже не изменилась: та же ухабистая мостовая и такие неровные тротуары, что по ним невозможно было ходить. До дома девушки он дойти не решился, боялся увидеть чужих людей, которые теперь там живут. Все родные девушки — родители, брат — пережили её, но и они уже умерли.
Сидя возле какого-то купеческого дома, рассказчик вспоминал, какой она была, её тёмные волосы, ясный взгляд, лёгкий загар на юном лице, летнее платье на крепком молодом теле.
Это было начало нашей любви, время ещё ничем не омрачённого счастья, близости, доверчивости, восторженной нежности, радости…
Рассказчику вспомнилась такая же тёплая ночь, но в конце лета, когда весь город пах яблоками. Девушка ждала его в саду. Он проскользнул в калитку, быстро пересёк двор, а потом долго сидел рядом, одной рукой обнимая её, а другой сжимая её руку. А на небе сияла одинокая зелёная звезда.
Рассказчик встал и направился ко второй своей цели. Он пересёк пахучие базарные ряды, где днём паслись голуби, а по ночам шныряли огромные гадкие крысы, и вышел на Монастырскую улицу, ведущую за город.
Рассказчик вспоминал, как церемонно проходят похороны в Париже. Там сочувствующие расписываются на листе бумаги с траурной каймой, а гроб отвозит на кладбище огромный чёрный катафалк с важным кучером. Её же гроб несли открытым, на полотенцах.
Кладбище находилось в полях, за древним монастырём. Ворота были открыты. Рассказчик пошёл к её могиле. Вдруг что-то непонятное вылетело из-за кладбищенской церкви, пронеслось мимо и скрылось. С остановившимся сердцем рассказчик пошёл дальше и подошёл к могиле — простому прямоугольному камню у кладбищенской стены. Из-за стены «дивным самоцветом глядела невысокая зелёная звезда, лучистая, как та, прежняя, но немая, неподвижная».