Холодная осень

Он всегда считался у нас своим человеком: покойный отец его был другом и соседом моего отца. В июне того года он гостил у нас в имении. На Петров день были именины отца, и за обедом он был объявлен моим женихом. 19 июля Германия объявила войну России.

Холодной осенью, в сентябре, он приехал к нам всего на сутки — проститься перед отъездом на фронт. Свадьба наша была отложена до весны. Утром он уехал. Мама надела ему на шею маленький шёлковый мешочек — в нём был золотой образок, который носили на войне её отец и дед.

Убили его через месяц в Галиции. С тех пор прошло тридцать лет, многое было пережито. Весной восемна­дцатого года, когда отца и матери уже не было в живых, я жила в подвале у торговки на Смоленском рынке. Я тоже продавала кое-что из оставшегося у меня: колечко, крестик, меховой воротник, побитый молью.

Здесь на Арбате я встретила человека прекрасной души, пожилого военного в отставке, за которого вскоре вышла замуж. Мы с мужем и его племянником, семнадца­тилетним мальчиком, уехали в Екатеринодар и пробыли на Дону и на Кубани больше двух лет. Зимой с огромной толпой беженцев отплыли из Новороссийска в Турцию, и на пути, в море, мой муж умер от тифа.

У меня на всём свете осталось только трое близких: племянник мужа, его молоденькая жена и их девочка, семимесячный ребёнок. Но племянник с женой через некоторое время уплыли в Крым, к Врангелю. Ребёнка оставили на моих руках. Там они пропали без вести.

Я ещё долго жила в Констан­тинополе, очень тяжёлым чёрным трудом зарабатывала на себя и на девочку. Потом мы скитались, как и многие: Болгария, Сербия, Чехия, Бельгия, Париж, Ницца. Девочка давно выросла, осталась в Париже, стала совсем француженкой, очень миленькой и совершенно равнодушной ко мне.

Так я пережила его смерть и горячо верю: где-то там он ждёт меня. Теперь уже скоро приду.