Антрополог и доктор наук Брайан Хэйр выдвигает новую теорию эволюции, заменяющую привычное нам «выживает самый приспособленный» – «выживает самый дружелюбный». Однако у этой теории есть и обратная сторона, которую автор книги тоже подробно изучает, попутно объясняя развитие человека, войны, политику и любовь к собакам.
Теория дружелюбия
В 1971 году, спустя 17 лет после принятия закона об отмене сегрегации, в одной из американских школ провели эксперимент. Психолог Эллиот Аронсон разбил информацию, получаемую на уроке, между всеми детьми, а в конце они писали тест по этой теме. Когда пришла очередь чернокожего заикающегося мальчика Карлоса, класс начал над ним смеяться, но Аронсон быстро это пресёк. «Вы можете говорить такие вещи сколько угодно, но это не поможет вам узнать о жизни Пулитцера в зрелости, а у вас проверочная по его биографии через 20 минут».
Дети быстро поняли, что дружелюбный настрой и спокойствие помогут им получить знания, и атмосфера в классе очень быстро изменилась. Над Карлосом перестали издеваться, а подобный «метод мозаики» стали использовать в других школах для развития эмпатии у детей.
Очень долгое время в научном сообществе главенствовала теория приспособленности: выживает самый крупный, самый сильный, самый выносливый. Но основателя теории эволюции, Чарльза Дарвина, интересовало именно выживание самого приспособленного – способность к оставлению потомков. Дружелюбие и способность к взаимодействию всегда восхищали его, и именно в процветании сотрудничества учёный видел победу эволюции.
Даже в эволюции человека наш вид – Homo Sapiens – был далеко не самым успешным. Однако ко времени верхнего палеолита мы освоили навыки сотрудничества, что и стало ключом к нашему выживанию.
Наше дружелюбие можно назвать последствием «одомашнивания самих себя». В процессе одомашнивания менялась наша внешность, нервная система, гормональный фон и даже репродуктивный цикл. Это был результат не искусственной селекции, но именно природного отбора.
Есть у дружелюбия и обратная сторона – дегуманизация группы, несущей угрозу нам или нашим близким. Иными словами, мы становимся неспособны на эмпатию к аутсайдерам, забывая, что они тоже люди. И «если мы хотим выжить и эволюционировать, мы должны научиться расширять свою группу».
Размышление о мышлении
В девять месяцев человеческие младенцы умеют распознавать указательный жест – следить взглядом за пальцем, или рукой, или наклоном головы, или движением глаз. Именно указательный жест является ключом к «теории сознания» – так называемому чтению мыслей, когда мы примерно представляем, о чём думают другие люди, и поэтому можем вступать с ними в коммуникацию. Эта же теория позволяет нам разделять совершенно разные эмоции: от горя до любви.
При изучении шимпанзе казалось, что эти животные прекрасно распознают эмоции: они понимали чужие цели и намерения, могли определить, когда кто-то лгал. Однако шимпанзе были совершенно не способны воспринимать указательный жест. Если учёные указывали на тарелку, под которой была спрятана еда, шимпанзе не понимали его. Их можно было натренировать этому, как трюку, но стоило изменить жест и пропадало понимание.
Шимпанзе были ориентированы на конкуренцию, а не на сотрудничество. Однако автор обратил внимание на собак – а именно, на своего пса Орео – и получил ошеломляющий результат. В ряде экспериментов Орео прекрасно понимал любой указательный жест. Словно младенец, Орео (как и другие собаки), реагировал даже на направление голоса.
