По праву памяти

Очень краткое содержание

В юности рассказчик мечтал о большом будущем, строил планы, представлял, как поедет учиться и вернётся в родное село взрослым и солидным.

Он верил, что перед ним открыты все пути, но не знал, какие испытания готовит ему судьба.

В 1930-е многие пострадали от репрессий. Отца рассказчика объявили кулаком и сослали.

«Детей врагов народа» клеймили, хотя они были ни в чём не виноваты. Потом отец народов заявил, что сын за отца не отвечает, но пятно на репутации оставалось. «Детей врагов народа» использовали, когда не хватало других «классовых врагов».

Во время войны «дети врагов народа» становились героями, но если попадали в плен, их ждал ещё больший позор. В стране было огромное число заключённых. Людей принуждали отрекаться от родных, доносить.

Прошла «оттепель», и в стране появились люди, желающие и призывающие забыть об этих мрачных страницах истории.

Тогда всё прах — стихи и проза,
Всё только так — из головы.
Тогда совсем уже — не диво,
Что голос памяти правдивой
Вещал бы нам и впредь беду:
Кто прячет прошлое ревниво,
Тот вряд ли с будущим в ладу…

Но память не позволяет предать забвению страдания, через которые прошёл народ. Замалчивание правды не принесёт пользы. Нужно честно осмыслить случившееся, какой бы горькой ни была правда. Только так можно извлечь уроки и двигаться вперёд с чистой совестью, глядя людям в глаза.

Подробный пересказ по главам

Подводя итоги жизни, рассказчик вспомнил события, происходившие в СССР во времена его молодости. Ради «живых и павших» он обязался не кривить душой и рассказать всё «по праву памяти живой».

Глава 1. Перед отлётом

Рассказчик вспомнил, как «ночью предосенней» много лет назад курил на сене с лучшим другом.

Друзья собирались начать взрослую жизнь, покинув родную деревню. Всю ночь они не спали, читали вслух чьи-то стихи, разговаривали, мечтали «дорваться вдруг до всех наук» и не сомневались, что всё у них получится.

Юных друзей не пугали беды и напасти, они были уверены, что впереди их ждёт только счастье.

Готовы были мы к походу.
Что проще может быть:
Не лгать.
Не трусить.
Верным быть народу.
Любить родную землю-мать,
Чтоб за неё в огонь и в воду.
А если —
То и жизнь отдать.

Друзья представляли, как, покорив мир, явятся домой в модных брюках, «распространяя московский запах папирос». Напрасно местные девчата будут краснеть, ожидая их внимания, — у героев уже появятся московские подруги.

Мечтая так, друзья не знали, что скоро в их родном краю начнётся раскулачивание, и эта метелица сорвёт с места, уничтожит сотни семей. На рассвете юные петушки «как будто отпевали» окончание детства, но друзья не слышали в их голосах предупреждения, не подозревали, что им приготовила судьба. Они рвались в путь.

Глава 2. Сын за отца не отвечает

Молодым людям из другого поколения не понять, что означают слова «сын за отца не отвечает», которые «обронил в кремлёвском зале» вождь народов и вершитель судеб. Сейчас никого не смущает графа в анкете, где надо указать происхождение отца, но во времена рассказчика тех, кому не повезло с этой графой, словно отмечали несмываемой отметкой.

Их называли «детьми врагов народа» и использовали, если вдруг не хватало «классовых врагов». Друзья отворачивались от них из страха, что на них тоже поставят эту отметку. «Сыном врага народа» был и рассказчик.

«Отец народов», любивший сваливать вину на чужие «перегибы», своими словами смыл эту страшную метку, но рассказчик считал, что он мог и должен был ответить за своего отца. Он вспомнил, какие у его отца были руки — натруженные, со скрюченными от работы пальцами, которыми он не сразу мог ухватить тонкий черенок ложки.

Те руки, что своею волей —
Ни разогнуть, ни сжать в кулак:
Отдельных не было мозолей —
Сплошная.
Подлинно — кулак!

Рассказчик мог только гадать, как вёл себя отец, когда грянула беда. Возможно, взыграло «его мужицкое тщеславье», и в холодных краях он гордился, «что вдруг сошёл за кулака». Или, наоборот, он покидал свой дом «в тоске великой», не в силах поверить в несправедливый приговор, и по дороге, в тесном вагоне, «держался гордо, отчуждённо от тех, чью долю разделял».

Возможно, отец не ждал сочувствия и не упрекал Советскую власть, которая отняла у него всё. Он верил: стоит Сталину прочесть его письмо, и «всё на место встанет». Простой мужик не понимал, что Сталин, в отличие от Ленина или Калинина, читал только славословия в свою честь.

А может, отец отбросил сомнения и решил устраивать свою жизнь, уж если судьба забросила его так далеко. Но как бы не поступил отец, слова Сталина не облегчили жизнь его сыну. «Званье „сын врага народа“ уже вошло… в права», и не важно, кем был отец — кулаком, наркомом, командармом или попом.

Клеймо с рожденья отмечало
Младенца вражеских кровей.
И всё, казалось, не хватало
Стране клеймёных сыновей.

Только во время Великой Отечественной войны «дети врагов народа» получили право реабилитироваться. Но даже тогда они рисковали попасть в плен и, вернувшись, отправиться «под небо Магадана» с двойным клеймом.

Чтобы стать полноправными членами общества, «детям врагов народа» приходилось публично отказаться от семьи и друзей, забыть, «откуда вышел родом», и любить только отца народов, во имя его зверствовать и лжесвидетельствовать, восхвалять его и рукоплескать всем его приговорам. И если сын за отца больше не отвечал, то отец за сына отвечал головой.

Сталин умер и лежит «у немой стены кремлёвской», но страна до сих пор отвечает за него, и этому суду не видно конца.

Глава 3. О памяти

Те времена прошли. Появились люди, захотевшие забыть тех, кто стал «лагерною пылью», и кто не вернулся с войны, забыть о матерях, жёнах и разлучённых с ними детях. Но забыть невозможно, потому что непосвящённых не было, все знали всё, если не из личного опыта, то от тех, кто всё это пережил.

И даром думают, что память
Не дорожит сама собой,
Что ряской времени затянет
Любую быль,
Любую боль…

Рассказчик тоже не мог молчать. Его долг перед дочерью-комсомолкой — рассказать правду, объяснить, почему решили замалчивать «неназываемого века недоброй памяти дела» на «особом» XX съезде партии.

Рассказчик считал, что взрослые и ответственные люди должны знать даже самые тёмные страницы истории своей страны. Бояться злословия врагов — значит признать, что «молчальники правы». Люди не трава, их нельзя всех сразу превратить в «непомнящих родства», это не в их природе. Забывшие прошлое не имеют будущего.

Рассказчик, уже немолодой, не захотел давать себе отсрочку и решил, пока не поздно, «живую боль в слова облечь», ту боль, которую раньше заглушали рукоплескания в честь отца народов. Тогда людям казалось, что они аплодируют и Ленину, которого отец народов называл своим учителем, но он «оваций не любил».

Особо ярые приверженцы Сталина верили, что Ленин одобрил бы происходящее, но возможно, он, встав из гроба, сказал бы: «Ну и ну!» Однако, Ленин богом не был и судить не встанет, а Сталин «богом был, он может встать» и вернуть былые порядки, как случилось в Китае.

Друзьям, мечтавшим ночью на сене, будущее виделось другим. Но не стоит сожалеть: те молодые люди прошли суровую проверку и теперь могут отличить правду от лжи. Благодаря жизненному опыту они и впредь смогут «не пряча глаз, глядеть в глаза».