С тех пор как Димитрий обманом занял российский трон, он совершил немало злодейств: сослал и казнил множество ни в чём не повинных людей, разорил страну, превратил Москву в темницу для бояр. Но в 1606 г. его тирания достигает предела. Он хочет обратить россиян во лживую католическую веру и, более того, отдать весь народ под иго полякам. Тщетно наперсник царя Пармен обращается к Димитрию с увещеваниями: царь ни в чём не раскаивается. «Российский я народ с престола презираю / И власть тиранскую неволей простираю», — заявляет он наперснику. Единственное, что заставляет его страдать, — это любовь к Ксении, дочери боярина Шуйского. Впрочем, Димитрий собирается скоро добиться обладания любимой, невзирая на то, что уже женат; супругу можно отравить. Услышав это страшное признание, Пармен решает оберегать жену царя.
Тут приходит начальник стражи с сообщением, что народ волнуется и что кое-кто даже отваживается прямо говорить: нынешний государь не царский сын, а беглый монах Отрепьев, самозванец. «Мятеж — от Шуйского», — догадывается Димитрий и требует, чтобы Шуйского с Ксенией привели к нему.
Шуйский уверяет царя в том, что и народ, и сам он, Шуйский, любят Димитрия и послушны его воле. Тогда в доказательство покорности самозванец велит отдать за себя Ксению. Но девушка гордо отказывает ему: даже угроза смерти не может заставить её забыть своего жениха Георгия. Шуйский обещает царю переменить мысли дочери.
Как только Ксения остаётся наедине с отцом, тот открывает ей, что намерен вскоре свергнуть тирана с престола; но до времени нужно молчать и таиться. Шуйский просит дочь притвориться покорною Димитрию. Ксения и затем Георгий соглашаются на обман во имя блага отечества.
Однако когда Димитрий, поверив их лжи, начинает издеваться над соперником («Исчезни, мелкая царю на жертву тварь!»), Георгий возмущается и, хотя Ксения пытается его удержать, в лицо называет самозванца убийцей и тираном. Когда же Димитрий приказывает увести Георгия в темницу, Ксения тоже перестаёт сдерживать себя. Разгневанный царь сулит смерть им обоим, но вовремя подоспевший Шуйский смягчает его и заверяет, что Ксения больше не будет противиться. Он даже берёт у Димитрия перстень, чтобы передать его дочери в залог монаршей любви. Внушая царю мысль, что он — верная подпора трона, Шуйский берётся также успокоить народные волнения, вызванные заточением Георгия в оковы. Самозванец не возражает, но одновременно отдаёт распоряжение умножить свою стражу.
Димитрий и сам понимает, что своей кровожадностью восстанавливает против себя подданных и приближает конец своего царствования, но ничего не может с собой поделать.
Благодаря вмешательству Пармена, Димитрий освобождает Георгия. В разговоре с Шуйским Пармен говорит: «Пускай Отрепьев он, но и среди обмана, / Коль он достойный царь, достоин царска сана. / Но пользует ли нам высокий сан един? / Пускай Димитрий сей монарха росска сын, / Да если качества в нём оного не видим, / Так мы монаршу кровь достойно ненавидим, / Не находя в себе к отцу любови чад...» и прибавляет, что остался бы верен царю, если бы тот был истинным отцом народа. Однако Шуйский не уверен в чувствах Димитриева наперсника и потому не открывает ему своих мыслей.
Ксения и Георгий обещают Шуйскому отныне терпеть все ругательства самозванца и не выдавать себя. Влюблённые снова и снова клянутся в том, что будут принадлежать только друг другу. «И если я с тобой не буду сопряженна, / С тобою буду я во гробе положенна», — говорит Ксения. И молодой человек не уступает ей в благородстве, нежности и возвышенности чувств.
На этот раз их обман увенчивается успехом. Хотя лица у них бледнеют и на глазах появляются слёзы, оба твёрдо говорят Димитрию, что стремятся к преодолению любви. Царю радостно смотреть на их страдания, ему нравится, что подданные в совершенной его власти: «...мне покорствуя, любви моей ищи... / А ежели не так, страшись и трепещи!» — поучает он Ксению.
Внезапно начальник стражи приносит весть, что и дворянство, и народ ожесточаются и, по-видимому, нынешняя ночь станет ночью измены. Димитрий немедленно зовёт к себе Пармена. Ксения пытается заступиться за зачинщиков бунта — своего отца и возлюбленного, но напрасно. И напрасно наперсник указывает царю путь к спасению — раскаяние и милосердие. Нрав Димитрия противится добродетели, у него на уме лишь новые злодейства. Пармен получает приказ казнить бояр.
Когда Шуйскому и Георгию объявляют, что они осуждены на казнь, оба готовы гордо и без робости принять смерть; Шуйский просит только о том, чтобы ему разрешили проститься с дочерью. Самозванец соглашается, поскольку знает, что тем самым умножит их мучения. Ксению приводят. Отец и жених трогательно прощаются с ней. Девушка, лишающаяся всего, что составляло её счастье, в отчаянии просит ударить её мечом... Но Пармен уже хочет увести бояр в темницу. Ксения кидается к Пармену, спрашивая, неужели он «жалостный свой нрав на зверство пременил?». Тот ничего не отвечает на мольбы несчастной, но воссылает на небеса молитвы, чтобы исполнилась его мечта о свержении тирана.
Ночью Димитрия будит звон колокола, и самозванец понимает, что начался народный бунт. Объятый ужасом, он чувствует, что против него ополчились и люди, и небо, что ему нигде нет спасения. Димитрий то требует от немногочисленной оставшейся в живых стражи одолеть толпу народа, окружившую царский дом, то заклинает не оставлять его, то помышляет о бегстве... Но даже сейчас его страшит не приближающаяся смерть, а то, что он умрёт, не отомстив своим врагам. Обуявшую его ярость он обращает на Ксению: «Любовница и дочь предателей моих! / Когда они спаслись, так ты умри за них!».
Воины, возглавляемые Георгием и Шуйским, врываются в царские палаты как раз в тот момент, когда самозванец заносит над Ксенией кинжал. И возлюбленный, и отец рады были бы умереть вместо неё. А Димитрий согласен даровать девушке жизнь лишь при одном условии — если ему вернут власть и корону. Шуйский вынужден сказать: «За град отеческий вкушай, княжна, смерть люту!». Георгий кидается на злодея, уже зная, что не успеет... Димитрий устремляется заколоть Ксению... Но в это мгновение Пармен с обнажённым мечом вырывает девушку из рук самозванца. С последним проклятием на устах Димитрий пронзает кинжалом собственную грудь и умирает.