Подопечный профессора получил паспорт, прописку и начал безобразничать. Наблюдая за ним, профессор понял, что гипофиз — слепок личности. Его взяли у вора и алкоголика, и пёс начал в него превращаться.
Деление пересказа на подглавки — условное.
Шариков получает паспорт и прописку
Всю следующую неделю Преображенский ничего не предпринимал, «и, может быть, вследствие его бездействия, квартирная жизнь переполнилась событиями». Шариков раз восемь успел поссориться с Борменталем. Получив документы, Шариков потребовал, чтобы его называли по имени-отчеству. Профессор отказался произносить выбранное подопечным имя и запретил остальным делать это.
— Нет! …по такому имени и отчеству в моей квартире я вас не разрешу называть. Если вам угодно, чтобы вас перестали именовать фамильярно, …я и доктор Борменталь будем называть вас «господин Шариков».
Преображенский сообщил, что будет искать комнату для Шарикова. В ответ Шариков показал документы, в которых было написано, что он член товарищеского общества, ему положена комната в профессорской квартире и он никуда не съедет. Возмущённый профессор пригрозил пристрелить Швондера, а Шарикова лишить питания. Испуганный Шариков притих, но слова Преображенского о Швондере запомнил.
Кража денег и неизвестные личности
На следующий день Шариков украл у профессора деньги, долго где-то шлялся и вернулся домой около часа ночи, пьяный с двумя неизвестными личностями, которые захотели переночевать в квартире. Увидев, что швейцар вызывает милицию, личности ушли и унесли с собой малахитовую пепельницу, бобровую шапку Преображенского и его трость — подарок благодарных студентов.
— Кто они такие? — наступал Филипп Филиппович, сжимая кулаки, на Шарикова.
Тот, шатаясь и прилипая к шубам, бормотал… что личности эти ему неизвестны, что они не сукины сыны какие-нибудь, а хорошие.
Обвинение в краже денег Шариков решительно отрицал, намекнул, что это сделала Зина и довёл девушку до слёз. Пока Зину успокаивали, Шарикову стало плохо от выпитого, и все забегали, ухаживая за ним.
Ночные размышления
Ночью доктор Борменталь и профессор Преображенский сидели в кабинете и размышляли, что им делать с Шариковым. Доктор Борменталь был благодарен профессору, который приютил его на кафедре, когда он был полуголодным студентом. Сочувствуя измученному профессору, доктор предложил избавиться от Шарикова.
Профессор категорически отказался. Борменталь был сыном судебного следователя, Преображенский — из семьи кафедрального протоиерея. Если с Шариковым что-то случится, с таким происхождением им не выкрутиться и за границу не уехать. Профессора, величину мирового значения, могут не тронуть, но Борменталь точно пропадёт. Предавать ученика и коллегу Преображенский отказался.
Секрет гипофиза
Почти сразу после операции профессор понял, что сильно ошибся. Он пять лет выковыривал придатки из мозгов, чтобы улучшить человеческую породу, но в итоге превратил милейшего пса «в такую мразь, что волосы дыбом встают». И всё потому, что гипофиз — это слепок не общечеловеческой, а конкретной личности, в данном случае, алкоголика Клима Чугункина. Если бы он пересадил псу мозг кого-то вроде Спинозы, получилось бы нечто высокостоящее, но зачем, если Спинозу может родить любая баба.
Борменталь с ужасом представил, что может получиться из Шарикова, если его обработает Швондер, и вознамерился накормить подопечного мышьяком. Профессор отговорил его — он считал, что жизнь надо прожить с чистыми руками. Да, сейчас Швондер натравливает Шарикова на профессора, но однажды кто-нибудь натравит Шарикова на Швондера и от того останутся рожки да ножки.
Борменталь назвал Шарикова человеком с собачьим сердцем — одна его ненависть к котам чего стоит. Профессор считал, что это пройдёт, как только гипофиз как следует приживётся. Худшее ещё впереди.
…коты — это лучшее из всего, что он делает. Сообразите, что весь ужас в том, что у него уже не собачье, а именно человеческое сердце. И самое паршивое из всех, которое существует в природе.
Ночной скандал
В коридоре раздался шум и появилась полуодетая кухарка. Она волокла за шиворот пьяного Шарикова без штанов, который пробрался в комнату прислуги и начал приставать к Зине.
Борменталь пришёл в ярость, засучил рукава рубашки и как следует тряхнул Шарикова. Увидев в глазах коллеги жажду убийства, профессор «бросился наперерез и стал выдирать щуплого Шарикова из цепких хирургических рук». Борменталь немного поостыл, пообещал устроить Шарикову утром «бенефис» и поволок его спать.