Учёные находят на холодной планете человека, превосходящего по возможностям землянина. С его помощью исследователи надеются установить контакт со скрывающимися, настоящими аборигенами планеты.
Глава 1. Пустота и тишина
Повествование ведётся от первого лица, рассказчик — участник экспедиции «Ковчег», двадцатилетний кибертехник Стась Попов.
Капитан Яков Вандерхузе, ксенопсихолог Геннадий Комов, занимающийся проблемами инопланетной психологии, квартиньер Майка Глумова, ровесница Стася, и сам Попов исследовали необжитую холодную планету, где нет ничего, кроме океана, скал и карликовых деревьев. Учёные хотели поселить здесь пантиан — их планета негодна более для жизни. Стась остался на базе, все остальные улетели на исследования. Вокруг стояла тишина огромного, совершенно пустого мира.
Главный кибер странно повёл себя, и Стась решил проверить своих «детишек». Попов услышал странные звуки. Он думал, что ему почудилось: «Это всё тишина. Тишина и пустота». Вдруг он увидел на экране пустую стройплощадку. Он бросился наружу, все киберы подошли к кораблю. Стась страшно испугался: он подумал, что киберов кто-то увёл.
Глава 2. Тишина и голоса
Попов решил, что у киберов есть какие-то дефекты. Он занялся их профилактикой. В это время он услышал, как отчаянно плакал ребёнок, а потом женский голос: «Где ты, Шура… Больно…» Женщина хрипела и плакала. Стась в ужасе: на планете кроме них никого нет! Он надел на уши кристаллофоны для создания звуковой завесы, чтобы не слышать больше голосов.
Возвратились Комов, Вандерхузе и Майка. Они нашли погибший корабль типа «Пеликан». Там останки двоих погибших — мужчины и женщины. Бортжурнал стёрт. Майка подавлена. Вандерхузе и Комов сообщили базе о находке в очень осторожных фразах. У Стася из головы не выходила эта история: «…голос умирающей женщины в моём бреду и умершая женщина в разбитом звездолёте… Страшненькое совпадение, что и говорить».
Глава 3. Голоса и призраки
Утром Комов «снизошёл» до беседы со Стасем."Геннадий Комов вообще, как правило, имеет вид человека не от мира сего. Вечно он высматривает что-то за далёкими горизонтами и думает о чём-то своём, дьявольски возвышенном. На землю он спускается в тех случаях, когда кто-то или что-то… становится препятствием для его изысканий. Тогда он недрогнувшей рукой, зачастую совершенно беспощадно, устраняет препятствие и вновь взмывает к себе на Олимп". «Специалист по шизоидам» поинтересовался у Попова, не страшно ли тому оставаться одному здесь. Попов был сражён проницательностью Комова, но ничего не сказал о своих галлюцинациях.
В этот вечер Стась у себя в каюте увидел тёмного человека, который быстро исчез.
Глава 4. Призраки и люди
Стась чувствовал себя глубоко несчастным, он считал, что всё для него, как для участника проекта, кончено из-за этих видений. Его заменят. Попов собирался рассказать всё Вандерхузе. Но за завтраком «видения» начались у всех: «У стены… стоял мой давешний призрак».
Попов испытал огромное облегчение, поняв, что все его кошмары с этого момента закончились: не только он видел приведение, значит, это не галлюцинация.
Они с Майкой бросились догонять его, но человечек, свернувшись комочком, перелетел через болото. Когда они вернулись в рубку, Комов попросил Попова выложить всё. Стась даже не удивился такой постановке вопроса и рассказал о детском плаче, криках женщины и о своих видениях. «Комову, оказывается, тоже пришлось нелегко». Он чувствовал у себя в каюте присутствие постороннего, да и вокруг корабля находил знаки — камни, сучьи. Поведение Попова и, наконец, появление на корабле этого существа привело Комова к выводу, что планета обитаема, и, возможно, разумными существами. Абориген нейрологически и физиологически очень близок к человеку.
«Было, конечно, очень приятно сознавать, что… именно нашей группе повезло открыть ещё одну гуманоидную расу». Однако проекту «Ковчег» конец: планета занята, для пантиан придётся искать другую. В ходе беседы с Комовым выяснилось, что сходство этого аборигена с человеком объясняется и тем, что корабль пускает его внутрь. И Стась вспомнил, что его киберы среагировали на гуманоида как на человека, поэтому полезли в трюм без команды Попова — видимо, им был подан сигнал.
Как только Геннадий объявил планету зоной предполагаемого контакта, пришла радиограмма от научного светила Горбовского — он каким-то образом узнал о контакте с аборигеном.
Стась заглянул к Майке. Та рассказала ему об идеях Комова о вертикальном прогрессе. Эволюция человечества происходила примерно по такой схеме. Человек вышел из пещер и пошёл по равнине, но над равниною — новое пространство, небо. И земной человек может стать галактическим человеком — это нечто большее. Попов ничего не понял из этой теории.
В каюту к ним зашёл Вандерхузе. Он нашёл историческое правило: если ты потерпел крушение на неизвестной планете, населённой разумными существами, «ты обязан уничтожить все космографические карты и бортовые журналы».
Из исторического отдела пришла радиограмма с информацией: обнаруженный корабль — звездолёт «Пилигрим». Экипаж: Семёнова Мария-Луиза и Семёнов Александр Павлович. Позднее появился пассажир — Семёнов Пьер Александрович. Комов засиял: «Так я и думал! Это человек!»
Глава 5. Люди и нелюди
Комов вышел наружу с целью установить контакт. Майка, Стась и Вандерхузе вели наблюдение и обсуждали произошедшее. Во время крушения ребёнку был год и один месяц (как сообщал исторический отдел), как же он мог выжить? Если его воспитали аборигены, то зачем? И откуда точное воспроизведение детского плача и голоса женщины? Ведь никакая техника на планете не обнаружена.
Наконец на экране показалась «странно скособоченная фигурка». Майка увеличила изображение: «Это был ребёнок, мальчишка лет двенадцати, угловатый подросток, костлявый, длинноногий, с острыми плечами и локтями, но этим его сходство с обычным мальчишкой и ограничивалось. Уже лицо у него не было мальчишеское — с человеческими чертами, но совершенно неподвижное, …застывшее, как маска. Только глаза у него были живые, большие, темные, и он стрелял ими направо и налево, словно сквозь прорези в маске. Уши у него были большие, оттопыренные, правое заметно больше левого, а из-под левого уха тянулся по шее до ключицы тёмный неровный шрам — грубый, неправильно заживший рубец. Рыжеватые свалявшиеся волосы беспорядочными космами спадали на лоб и плечи, торчали в разные стороны… Жуткое, неприятное лицо, и вдобавок — мертвенного, синевато-зелёного оттенка, лоснящееся, словно смазанное каким-то жиром. Впрочем, так же лоснилось и всё его тело. Он был совершенно голый…»
На корабле постоянно поддерживали связь с Комовым, и вдруг услышали, что «клиент» говорит их голосами, повторяя фразы, которыми исследователи обменивались ранее между собой. Значит, это он имитировал голоса ребёнка и женщины. Он запоминает всё с одного раза! Во время наблюдения Попов и Вандерхузе увидели над горами что-то непонятное, напоминающее разноцветные усы гигантского таракана высотой около шестисот метров. Что это и для чего используется — члены экипажа понять не могли.
Вернулся Комов — «румяный, красноносый, доброжелательный». Малыш (так Пьер представился), никогда не говоривший с людьми, научился человеческой речи за четыре часа. Малыш убеждён, что он единственный обитатель планеты.
Глава 6. Нелюди и вопросы
Комов считал нежелательным присутствие женщины на первой беседе с Малышом, и бледной от бешенства Майке пришлось отправиться на пост дежурить. При встрече Малыш объяснил: люди пришли — это плохо, уйдут — будет хорошо. Поэтому он являлся к Комову и Попову по очереди, но, не добившись результата, пришёл в то утро ко всем четверым. Увидев вчера Комова на морозе, Малыш понял, что тот ждёт его. Когда Малыш говорил о людях, горел красный огонёк индикатора эмоций (отрицательные). Зато бакенбарды Вандерхузе приводили его в восторг: когда Малыш спрашивал о них, горела зелёная лампочка (положительные эмоции). У Стася гость спрашивал о киберах. Во время рассказа о разных машинах изумрудная лампа сияла.
Майка видела восемь гигантских усов-антенн во время его пребывания на корабле, которые исчезли, как только исчез Малыш.
Майка считала, что для Комова Малыш — слепое орудие для контакта с аборигенами. Он не говорит с ним по-человечески. Всё общение ради вертикального прогресса.
Малыш возвратился. На эксперимент вместо Стася теперь пошла Майка. Как только Малыш увидел Майку, он произнёс младенческим голосом: «Мам-ма». Гость рассказывал о себе. Он размышляет, и приходит ответ. Есть ответ — удовольствие, нет ответа — беда. Люди — беда, говорит он. Он не может быть вместе с ними, хотя и видно, что тянется к ним. После беседы Малыш, как обычно, внезапно исчезает.
Глава 7. Вопросы и сомнения
Комов считает, что аборигены подвергли организм мальчика самым коренным изменениям: расширили активную область его мозга, снабдили новыми физиологическими механизмами. Цель их пока неизвестна. Однако Малыш очень легко сошёлся с людьми, хотя и утверждает, что они мешают ему. Возможно, люди мешают не ему, а аборигенам. Комов предположил, что аборигены — некие исполинские сверхорганизмы, поэтому Малыш воспринимает их как часть природы. Реализовать открытие можно только через посредничество Малыша. Сегодня Комов не пойдёт на контакт. Пусть остальные играют с мальчиком, будто это их младший брат-вундеркинд. Майка и Стась надели портативные телепередатчики (обручи с «третьим глазом»), чтобы можно было передавать акустическую и визуальную информацию.
Майка была очень хмурой. Малыша нашли в лощине, Стась легонько шлёпнул его, тело Малыша показалось ему горячим, как утюг. На все его вопросы пришлось отвечать Стасю. Попов рассказывал о проекте «Ковчег», снах, системе земных имён. Потом они бегали с Малышом наперегонки, играли в мяч. Малыш сказал, что никогда ему ещё не было так хорошо. Но теперь плохо, становится всё хуже, он хочет разорваться пополам. Малыш не хочет больше общаться с людьми, ему больно. И всё же он пообещал снова прийти. Майка отдала ему «третий глаз».
Глава 8. Сомнения и решения
Через «глаз» они наблюдали за Малышом — где он гуляет, что делает. «И тут что-то произошло. На какую-то долю мгновения изображение сделалось совершенно ясным… Затем раздался отчаянный крик, изображение перевернулось и пропало вовсе». «Майка включила аварийную лампу-вспышку, вмонтированную в обруч. И можно было представить себе, каково пришлось обитателям пещеры, когда в вечном мраке на мгновение вспыхнуло маленькое солнце». Комов в бешенстве отстранил Майку от работы. Он отправил радиограмму Горбовскому, где говорилось о происшествии. Майкину вину Комов взял на себя.
Стась зашёл к Майке. Она с вызовом призналась, что включила лампу нарочно, чтобы прекратить всё это безобразие: «Уйду в школу и буду учить ребят, чтобы они вовремя хватали за руку всех этих фанатиков абстрактных идей.!» Они поругались.
Во время дежурства Стася был вызов от Леонида Андреевича Горбовского Комову. Попов слушал их разговор не дыша. Горбовский предлагал не продолжать контакт. Комов объяснил, что непринятие людей в Малыше — от аборигенов, это у него в подсознании. «Сознание Малыша принадлежит нам». Горбовский же настаивал, что эта цивилизация замкнута, и контакта не будет. В околопланетном пространстве они нашли спутник-автомат, «что-то вроде вооружённого часового». Предположительно его установили Странники. Он содержал два заряда, второй был выпущен в Семёновых. «Странники считали эту планету запрещённой, иного объяснения я придумать не могу» — сообщил Горбовский. А за представителя третьей цивилизации, Малыша, земляне несут полную ответственность.
Закончив беседовать с Горбовским, Комов обратился к Стасю: «Малыш-то придёт… слишком любит задавать вопросы… Неужели же никто из вас не понимает, что Малыш — это случай единственный, случай, по сути дела, невозможный, а потому единственный и последний!»
Заключение
«Он вызывает меня всякий раз, когда ему хочется побеседовать». Теперь Малыш поддерживает творческую связь и со своим дедом, Павлом Александровичем. Он спрашивает о Лёве, старшем инженере базы. «Когда Лёва беседует с Малышом, околопланетный эфир заполняется хохотом и азартными играми, а я испытываю что-то вроде ревности». Малыш очень любит Лёву. Иногда он спрашивает о Вандерхузе, раз или два вспоминал Комова и ни разу Майку. Как-то Стась завёл о ней разговор, но Малыш сразу встал и ушёл. Со Стасем же он держит связь постоянно: «…давай опять побеседуем?»
