О том, как в нацистской Германии искажался язык в угоду политической конъюнктуре, меняя сознание и моральные принципы людей, и насколько действенной была пропаганда.
Автор книги, Виктор Клемперер, как еврей, мог в любую минуту погибнуть в гитлеровской Германии. В то же время, как филолог, к тому же лишенный работы, он получил возможность наблюдать за тем, как с усилением влияния нацистов постепенно меняется и язык. Сначала это был язык пропаганды, но постепенно все больше характерных слов и выражений входили в повседневную речь, меняя сознание и поведение людей.
Многие слова и выражения, вошедшие в обиход во время Второй мировой войны, казались живучими и неистребимыми. Но с исчезновением ситуации, которая их породила, исчезли и они. Так канули в Лету «молниеносный блицкриг», «битва на истребление», «котел», «плацдарм», «окончательная победа» и многие другие.
На ранних этапах становления нацизма сплошь и рядом появлялось слово «героизм» (и его производные), которое так воодушевляет молодежь. Героический поступок, героическое сопротивление, наши доблестные герои — и всегда героизм увязывался с войной. Молодые герои настоящего должны быть похожи на своих героических предков.
В книге Гитлера «Моя борьба» много внимания уделено физической культуре, а одно из любимых выражений — «физическая закалка». Выразителем физической культуры как здорового начала в немецкой нации выступает армия. Воинская служба воспитывает физическую культуру, закаляет тело и дух, формирует характер. Духовное в человеке отходит на второй план. Развитие интеллекта, получение знаний в образовательной программе для молодых людей должны быть на последнем месте — мыслящий образованный человек всегда вызывал в нацистах подозрения и страх.
Язык Третьего рейха (как называет его Клемперер, LTI, аббревиатура от латинского Lingua Tertii Imperii — язык Третьей империи) изобиловал героикой: воинская доблесть, дерзкая отвага, презрение к смерти, бойцовский, боевой. Понятно, что все героическое в LTI относилось к германской расе.
Наблюдения за языком помогли Клемпереру выжить и сохранить внутреннюю свободу. Сначала он пытался отгородиться от этого языка, который кричал со всех плакатов, газет, звучал по радио. Но постепенно он начал искать в нем шаблоны и закономерности, изучать как явление. Из этих наблюдений и родилась эта книга.
Идея 1. Основное свойство языка Третьего рейха — скудость и однообразие
По мнению Клемперера, эта бедность языка вполне принципиальная. Ее первые примеры можно было заметить в гитлеровской «Моей борьбе», библии нацизма. Сначала это был язык узкой группы, но после победы нацистов превратился в язык народа, то есть просочился в политику, искусство, право, школы и вузы, даже в семьи.
Автор читал статьи, справочники, современные романы, прислушивался к речи на улице и по радио и постепенно пришел к выводу, что бедность языка намеренная, что таким образом он транслирует набор простых кодов, которые очень легко усваиваются.
Во времена Веймарской республики и устное, и письменное слово были свободными. Этим не преминули воспользоваться нацисты, поносящие своих врагов, очерняющие слабое государство, ругающие его последними словами. Никто не ограничивал эту свободу, не было ни моральных предписаний, ни этических норм. Каждый подбирал слова, соответствующие его вкусу и чувству такта.
В эпоху Вильгельма II цензура действовала только в военное время и была достаточно мягкой. Свободно развивались речь и текст, журналистика, научно-популярная литература, процветали всевозможные литературные течения, наблюдалось огромное разнообразие индивидуальных языковых стилей. Все это цветение языка и стиля прервалось после 1933 года, сменившись LTI.
Причина обеднения языка в том, считает Клемперер, что нацисты стремились сделать основные понятия своей идеологии предельно четкими и ясными, чтобы малейшее отклонение от их риторики могло стать признаком инакомыслия. На каждом издании указывалось, что книга публикуется с разрешения НСДАП. Все печатные органы могли публиковать только то, что спускалось им сверху, с партийных вершин. Они имели право лишь слегка подправить утвержденный текст на предмет орфографических ошибок, не более того.
Каждую пятницу вечером по берлинскому радио читали свежую статью Геббельса накануне газетного выпуска, где тоже публиковалась эта статья. Это был образец LTI, сформированный, видимо, самим Геббельсом. Он лучше владел языком и был более образованным, чем Гитлер, который ближе к концу войны все реже брал слово. С одной стороны, он, возможно, решил выглядеть безмолвным божеством, с другой — ему, скорее всего, уже нечего было сказать.
Язык навязывался маленькой группкой во главе с одним человеком, плохо образованным и духовно недоразвитым. LTI не различал устную и письменную речь, он звучал одинаково и на радио, и в быту, и в газетах и книгах. Весь он состоял из обращений, призывов, окриков. Это был стиль базарных агитаторов. Это было не только навязывание единого языкового образца, но и отражение единственной идеи: ты — ничто, твой народ — все.
LTI лишал человека индивидуальности, заставлял забыть о собственной личности, превращал в винтик огромной машины, который не может задавать вопросы и проявлять собственную волю. Этим языком говорил массовый фанатизм, он превращал людей в загипнотизированную массу.
LTI породил новые слова и словосочетания, а старые получили новый, особый смысл. Нацистов высокопарно именовали «коричневым воинством», евреев за рубежом — «мировым еврейством» или «всемирными евреями». Это «мировое еврейство» организовало «пропаганду ужасов», распространяло «байки о якобы совершаемых зверствах». Постоянно подчеркивалась разница между арийцами и неарийцами. И не только новый язык пошел в ход, но и новые символы рисовались повсеместно, даже детские мячики украшал знак свастики.
Идея 2. Важными чертами LTI являются истеричность и пафос
Накануне избрания Гитлера рейхсканцлером язык Третьего рейха стал особенно истеричным, исступленным, похожим на язык проповедников-сектантов. В нем часто употреблялось слово «народ», от имени которого якобы действовали нацисты. Гитлера в речах и статьях именовали «спасителем Германии». Словосочетание «национальный подъем» сменилось «национал-социалистической революцией», Гитлер именовал себя «народным канцлером», в обиход вошло выражение «тотальное государство».