О том, почему страны Запада так существенно отличаются от остального мира.
Джозеф Хенрих и его команда в 2010 году в журнале Behavioral and Brain Sciences опубликовали работу под названием «Weirdest people in the world?» («Самые странные люди в мире?»). Под аббревиатурой WEIRD (англ. «странный») имелись в виду люди из западных, образованных, индустриальных, богатых и демократических обществ — Western, Educated, Industrialized, Rich, Democratic. Изучая кросс-культурные исследования по психологии, Хенрих и его команда заметили, что представители западных стран в сравнении с жителями других стран проявляли психологические особенности, которые Хенрих назвал «странностями». Далеко не все психологические паттерны, обнаруженные у людей западной культуры, характерны для других популяций. В исследованиях можно обнаружить разницу между людьми разных популяций и культур в восприимчивости визуальных иллюзий, пространственном мышлении, памяти, внимании, готовности рисковать, справедливости и других вещах.
Сегодня в результате глобализации между представителями разных культур и популяций возникают трудности в понимании друг друга, институциональные и психологические несоответствия. Мы видим и понимаем мир через собственные культурные модели. Большинство политиков и военных стратегов уверены, что люди в других обществах будут понимать их действия, реагировать и оценивать точно так же, как и в их собственных. Однако одна и та же политика из-за разницы культур будет по-разному восприниматься в Лондоне, Багдаде и Лагосе. Чтобы лучше понимать менталитет других популяций, нужно глубоко изучать его, не ограничиваясь собственными представлениями.
Идея 1. «Странные» люди сосредоточены на личных качествах, достижениях и устремлениях, а не на социальных ролях, обязанностях и связях
Эту особенность Хенрих называет комплексом индивидуализма.
Большую часть своей истории люди жили в тесных семейных связях, объединяющих самых дальних родственников и родню мужа/жены. От процветания родственных сетей зависели жизнь, безопасность и успех. На основе этих связей возникали кланы, дома и племена. Так до сих пор живут племена масаи, самбуру и жители островов Кука. У каждого человека внутри сети есть набор обязательств, обязанностей и прав по отношению к другим членам племени или клана.
Некоторые племенные обязательства существуют до сих пор: месть за убийство даже очень дальнего родственника, право жениться на дочерях дяди по матери (своих двоюродных сестрах), запрет жениться на посторонней женщине, не имеющей отношения к клану или племени, соблюдение ритуалов, чтящих память усопших.
Все поведение человека в таких сетях подчиняется социальным нормам в них. Эти родственные институты удерживают его от расширения круга знакомых за пределами членов клана. Родственные институты влияют на заключение браков, общинную собственность и ответственность за совершенные преступления. В некоторых клановых обществах отца могут посадить в тюрьму за преступления сына. Люди зависят друг от друга не только социально, но и эмоционально, отождествляя себя со своей группой и четко отделяя от чужаков, которые могут быть и внутри клана, и вне его.
Если человек хорошо ориентируется во внутренних институтах, он будет пользоваться уважением. Для этого достаточно подчиняться другим членам группы, ее старейшинам, контролировать поведение близких людей, отличать свою группу от всех прочих и вкладываться в коллективный успех членов клана. В таком обществе человек не заинтересован в дружбе или любовной связи с незнакомцами, он не хочет выделяться, чтобы его не сочли странным, ненормальным или позорящим свое племя.
На другом конце шкалы находится индивидуализм с его особой психологией. Индивидуалисты поддерживают немногочисленные наследственные связи, но их успех зависит не от них. Они развивают свои особые качества, отличающие их от других, привлекают и сами стремятся к обществу людей с похожими интересами. Они будут сотрудничать с ними на взаимовыгодной основе, до тех пор, пока эта основа существует. В индивидуалистическом обществе никто не ограничивает свой круг знакомств, постоянно заводя новые, поинтереснее прежних. Постоянных связей у индивидуалистов мало, зато много поверхностных: приятелей, коллег и знакомых. Постепенно люди начинают воспринимать себя и других как независимых личностей с определенным набором талантов, стремлений, интересов и принципов. Если человек находит группу единомышленников, эти качества усиливаются. Репутация и самооценка индивидуалиста формируются его личными качествами и достижениями, а не наследственными связями со сложным набором социальных норм.
Родственные и социальные связи — не единственное отличие индивидуалистических обществ от прочих. Индивидуалисты отличаются и своими переживаниями: они в меньшей степени склонны испытывать стыд и в большей степени — вину.
Студенты из США, Нидерландов и Австралии почти никогда не испытывают стыда, но намного чаще ощущают вину, чем люди из других обществ. Это влияет на их самооценку и личные отношения.
Стыд, по мнению автора, связан с чувствительностью к мнению других людей. Людям стыдно нарушать социальные нормы (например, изменять супругу), не сдать экзамен, ощущать свою незначительность и беспомощность. Стыд может проявляться внешне — в опущенных плечах, взгляде в пол, человек будто хочет стать невидимым, скрыться с глаз своей общины.
Он может даже на время покинуть общину или избегать общения с ее членами. В обществах, где отношения регулируются родственными институтами, чье-то преступление или прелюбодеяние навлекают позор на весь род, вплоть до двоюродных братьев и дальней родни.
Чувство вины отличается от чувства стыда. Оно возникает, когда человек сам оценивает свои действия с точки зрения личных принципов и стандартов. Он может почувствовать себя виноватым, если умолчал о чем-то важном, не подал милостыню бездомному или сделал что-то еще, о чем сожалеет. Он не нарушил социальную норму и не запятнал репутацию, но все же ощущает вину. Люди, которым стыдно, стремятся избегать родных и знакомых. Те, кто чувствует себя виноватым, наоборот хотят что-нибудь сделать, чтобы загладить вину.