Старик-военный случайно встретил бывшую крепостную, которую когда-то соблазнил и бросил. Дальнейшая его жизнь сложилась несчастливо, и он понял, что любовь этой женщины — лучшее, что с ним было.
В ненастный осенний день грязный тарантас подъехал к длинной избе, в одной половине которой размещалась почтовая станция, а в другой — постоялый двор. В кузове тарантаса сидел Николай Алексеевич.
- Николай Алексеевич
- — старик-военный, с седыми усами и бакенбардами, бритым подбородком и усталым взглядом, стройный, одет в шинель.
Старик зашёл на половину, где размещался постоялый двор. Вышедшая навстречу хозяйка назвала Николая Алексеевича по имени, и тот узнал в ней Надежду — свою бывшую любовь, с которой не виделся тридцать лет.
- Надежда
- — старая любовь Николая Алексеевича, тёмноволосая, не по возрасту красивая, бывшая крепостная.
Взволнованный Николай Алексеевич начал расспрашивать, как она жила все эти годы. Надежда рассказала, что господа дали ей вольную. Замужем она не была, потому что слишком сильно любила Николая Алексеевича.
Старик, смутившись, пробормотал, что история была обыкновенная, и всё давно прошло: «с годами всё проходит». Надежда возразила, что у других — может быть, но не у неё. Она жила им всю жизнь, зная, что для него словно ничего и не было. После того как он её бессердечно бросил, она не раз хотела наложить на себя руки.
С недоброй улыбкой Надежда вспоминала, как Николай Алексеевич читал ей стихи «про всякие „тёмные аллеи“». Николай Алексеевич помнил, как прекрасна была Надежда. Он тоже был хорош — недаром она отдала ему «свою красоту, свою горячку».
Взволнованный и расстроенный Николай Алексеевич попросил Надежду уйти и прибавил: «Лишь бы бог меня простил. А ты, видно, простила». Но она не простила и простить не могла.
…простить я вас никогда не могла. Как не было у меня ничего дороже вас на свете в ту пору, так и потом не было. Оттого-то и простить мне вас нельзя. Ну да что вспоминать, мёртвых с погоста не носят.
Переборов волнение и слёзы, Николай Алексеевич приказал подавать лошадей. Он тоже не был счастлив в жизни. Женился по большой любви — а жена бросила его ещё оскорбительнее, чем он Надежду. Надеялся на сына — но тот вырос негодяем, наглецом, без чести и совести.
На прощание Надежда поцеловала Николаю Алексеевичу руку, а он поцеловал руку у неё. В дороге он со стыдом вспоминал это и стыдился своего стыда. Кучер сказал, что она смотрела им вслед из окна, и добавил, что Надежда — баба умная, даёт деньги в рост, но справедлива.
Теперь Николай Алексеевич понял, что время романа с Надеждой было лучшим в его жизни: «кругом шиповник алый цвёл, стояли тёмных лип аллеи…». Он попытался представить, что Надежда — не хозяйка постоялого двора, а его жена, хозяйка его петербургского дома, мать его детей и, закрыв глаза, покачал головой.
