Поручик познакомился с женщиной и провёл с ней ночь. Наутро она отправилась домой к мужу и дочке, а поручик отплыл следующим пароходом. Эта встреча запомнилась им, а особенно ему, на всю жизнь.
Поручик и прекрасная незнакомка, как она сама себя называла, познакомились летом, на одном из волжских пароходов.
- Поручик
- — офицер в кителе, картузе, со сте́ком и при шпорах, с серым от загара лицом, с белёсыми, выгоревшими от солнца усами и голубоватой белизной глаз.
- Прекрасная незнакомка
- — замужняя маленькая женщина, в лёгком холсти́нковом платье, с прелестным смехом, проста, весела и рассудительна.
Прекрасная незнакомка возвращалась из Анапы домой к мужу и трёхлетней дочери. Выйдя с поручиком после обеда из столовой на палубу, она закрыла глаза и прелестно засмеялась.
— Я, кажется, пьяна… Откуда вы взялись? Три часа тому назад я даже не подозревала о вашем существовании.
Поручик поцеловал её руку, и его сердце замерло «при мысли, как, вероятно, крепка и смугла она вся под этим лёгким холсти́нковым платьем после целого месяца лежанья под южным солнцем».
Пароход подошёл к пристани, поручик умолял её сойти. Она ответила: «Ах, да делайте, как хотите». Поручик кинулся за вещами. Через минуту они сошли и поехали в гостиницу, сняли большой, но душный, накалённый за день солнцем номер. Как только лакей закрыл за собой дверь, «поручик так порывисто кинулся к ней и оба так исступлённо задохнулись в поцелуе, что много лет вспоминали потом эту минуту: никогда ничего подобного не испытал за всю жизнь ни тот, ни другой».
А утром прекрасная незнакомка, несмотря на почти бессонную ночь, «была свежа, как в семнадцать лет», и почти не смущена. Она попросила поручика остаться до следующего парохода и сказала, что такого с ней никогда прежде не было, да и не будет больше, что на неё точно затмение нашло, что они оба получили что-то вроде солнечного удара.
Поручик легко согласился с нею, довёз до пристани, посадил на пароход и при всех поцеловал на палубе.
Легко и беззаботно он возвратился в гостиницу, но номер без неё показался поручику каким-то другим. Он почувствовал боль и ненужность всей своей дальнейшей жизни без неё, его охватило отчаяние. Он поверил, что это был действительно солнечный удар, но не знал, как ему теперь провести целый день без неё в захолустном городке.
Поручик пошёл на базар, в собор, потом долго кружил по запущенному садику, но нигде не смог найти успокоения и избавления от нового чувства: он «мучительно и восторженно любит её».
Как дико, страшно всё будничное, обычное, когда сердце поражено… этим страшным «солнечным ударом», слишком большой любовью, слишком большим счастьем!
Возвратившись в гостиницу, поручик пообедал. Везде было радостно, а его сердце разрывалось на части. Поручик, не задумываясь, умер бы, если бы можно было вернуть её хотя бы ещё на один день. Он хотел отправить телеграмму прекрасной незнакомке и уже пошёл на почту, но вспомнил, что знает только город, в котором она живёт. Ни фамилии, ни имени она так и не сказала.
Поручик вернулся в гостиницу совершенно разбитый, лёг на кровать, закрыл глаза, чувствуя, как по щекам катятся слёзы, и наконец уснул.
Проснулся поручик вечером. Вчерашний день и нынешнее утро вспоминались ему как далёкое прошлое. Он встал, умылся, выпил чаю с лимоном, расплатился за номер и поехал к пристани, щедро заплатив извозчику.
Ночью, сидя под навесом на палубе, поручик чувствовал себя постаревшим на десять лет.
