Кысь

Все главы названы буквами старорусского алфавита.

Действие развора­чивается в Москве после Взрыва в двадцатом веке. С тех пор прошло более двухсот лет. Столица зовётся по имени главного начальника — Наибольшего Мурзы, сейчас Фёдор-Кузьмичск. Всё у простых голубчиков, благодаря Фёдору Кузьмичу, слава ему: придумал буквы, колесо, мышей ловить, коромысло. За ним малые мурзы стоят, над голубчиками-то.

Многие, кто родился после Взрыва, имеют Последствия: например, полтора лица, или уши по всему телу, или гребешки петушиные, или ещё что. Остались после Взрыва и Прежние — те, кто до него ещё был. Третье столетие уже живут и не стареют. Вон, как матушка Бенедикта: двести тридцать лет прожила, а всё молодая была, пока не отравилась. Истопник главный, что в каждый дом огонь приносит, Никита Иваныч, тоже из Прежних. Он до Взрыва совсем стариком уже был, кашлял всё. А теперь дыхнёт огнём как, так и будет тепло в домах: весь Фёдор-Кузьмичск от него зависит. Бенедикт тоже хотел Истопником стать, да мать настояла, что бы в писцы сын пошёл: у неё ОНЕВЕРСЕТЕЦКОЕ АБРАЗАВАНИЕ было, пусть и Беня грамоту знает. Отец чуть что мать за волосы таскать, «а соседи — ни гу-гу: правильно, муж жену учит».

Бенедикт иной раз допытывался у матушки: отчего да отчего Взрыв был? Да она толком не знала. Будто люди играли да доигрались с АРУЖЫЕМ.

По дороге на работу встречает Бенедикт перерожденцев: «Страшные они, и не поймёшь, то ли они люди, то ли нет: лицо вроде как у человека, туловище шерстью покрыто, и на четвереньках бегают. И на каждой ноге по валенку. Они, говорят, еще до Взрыва жили, перерожденцы-то».

Но самое страшное — это Кысь: «Пойдет человек так вот в лес, а она ему на шею-то сзади: хоп! и хребтину зубами: хрусь! — а когтем главную-то жилочку нащупает и перервет, и весь разум из человека и выйдет. Вернется такой назад, а он уж не тот, и глаза не те, и идёт не разбирая дороги, как бывает, к примеру, когда люди ходят во сне под луной, вытянувши руки, и пальцами шевелят: сами спят, а сами ходят». Правда, Никита Иваныч говорит, что никакой Кыси нет, мол, напридумывали по невежеству.

Ударяют в колотушку — начинается в Избе рабочий день. Бенедикт переписывает на бересте сочинения Наибольшего Мурзы, Фёдора Кузьмича, слава ему. Про Колобка или про Рябу. Или стихи какие. Рисунки рисует Оленька, краса ненаглядная, «в шубку заячью одета, в санях на работу ездит — видно, семья знатная».

Существуют и старые книги, что в Прежние времена печатались. В темноте они светятся, вроде как от радиации. Болезнь, Боже упаси, Боже упаси, может от них быть: как прознают, что голубчик какой книгу старопечатную у себя держит, за ним Санитары на Красных Санях едут. Санитаров все ужасти как боятся: после их лечения никто домой не вернулся. У матери Бени была книга старопечатная, да отец сжёг её.

Ударяют в Колотушку — обед. Все идут в Столовую Избу есть мышиный суп. Сотрудница — страшна голубушка с гребешками петушиными! — обедает вместе с Бенедиктом за столом. Любит искусство она, стихов много знает. Спрашивает про «коня», который упоминается в стихах Фёдора Кузьмича — слово-то незнакомое. Это мышь, наверное, отвечает Бенедикт. Она говорит, что у Фёдора Кузьмича, слава ему, будто разные голоса звучат в разных стихах.

Как-то приехал в Рабочую Избу Фёдор Кузьмич, слава ему. Наибольший Мурза Бене по колено — росточком мал. Оленьке на коленки — прыг! И все внимают, благоговеют. А в Избе как на грех огонь погас — нетути. Послали за Главным Истопником. Фёдор Кузьмич, слава ему, картину свою в Избу подарил — «Демон» называется. Опосля явился Никита Иваныч — огнём хыхнул, чтобы тепло стало. Никого он не боится, а огонёк всегда при нём. Хоть весь блин земной спалить может!

Выходит Указ Наибольшего Мурзы праздновать Новый Год 1 Марта. Бенедикт готовится: ловит дома мышей, потом меняет их на рынке на разные вкусности. Можно мышей и на книги берестовые обменять. Можно за бляшки купить. За бляшками стоят с ночи в очередях — за работу получают. Коль кто заснул — его под микитки возьмут да в конец очереди отволокут. А проснётся — ничего не знают. Ну тут крики, драки, увечья всякие. Потом с полученных бляшек налог государству уплатить, уже в другом окошке.

Да насладиться гостинцами не выходит: уже в избе мерещится Бене, будто бы Кысь подступает. А тут как раз Никита Иваныч стучится в двери — спасает, родимый, от Кыси. Неделю Бенедикт проводит в лихорадке, Новый Год пропускает. Никита Иваныч всё время с ним — готовит еду, ухаживает. Эх, семья нужна Бене, баба. Чтоб на «фелософию» не отвлекаться. Он, правда, ходит к бабам крутиться да кувыркаться. Но это не то.

Тут указ новый выходит: 8 Марта всех баб поздравлять и не колошматить. Бенедикт и поздравляет в этот день всех баб на работе, в том числе и Оленьку, просит её руки и сердца. «Беру» — отвечает лапушка согласием.

Баба с гребешками в гости зовёт. У себя в избе она показывает Бене старопечатную книгу. То, что они переписывают, не Фёдор Кузьмич сочинил, а разные прежние люди — Никита Иваныч рассказал. И нет никакой Болезни от книг-то старых. Перепуганный Бенедикт убегает.

Никита Иваныч надежды возлагает на Беню — мол, матушка образованная была, есть и у сына задатки. Просит его вытесать из дерева какого-то пушкина. Пушкин — наше всё, говорит. Многого Бенедикт не понимает — то словами незнакомыми ругаются эти Прежние, то шутки им не нравятся. А какие игры чудесные есть! Поскакалочки, например. Один в темноте прыгает на других с печи. Сломает кому что, а коли ни на кого не прыгнет, сам расшибётся:

Ежели мне кто член какой повредит, урон тулову причинит, …это не смешно… Но это если мне. А если другому — тогда смешно.

Помаленьку начинает работать Беня над пушкиным-то. Обнаруживается, что у Бени хвостик есть: это что, последствие? У нормального человека его быть не должно. Приходится согласиться отрубить его.

Он знакомится с Оленькиными родителями. Выясняется, что отец её — Главный Санитар. У всего семейства когти, под столом скребут: Последствие такое.

После свадьбы он переезжает в огромный терем к родителям жены. На работу ходить перестал: а зачем? Тесть просвещает его: люди жгут печатные книги от невежества. Теперь Бенедикт пользуется огромной библиотекой старых книг и читает запоем всё подряд. «Илиада», «Попка дурак. Раскрась сам», «Электрическая тяга», «Чёрный принц», «Чиполлино», «Пчеловодство», «Красное и чёрное», «Голубое и зелёное», «Багровый остров» — в его распоряжении. Прочитав все книги, он приходит в ужас: что теперь делать-то?! Наконец замечает жену: неделю куролесит с Оленькой, а потом вновь начинает скучать.

Беня с тестем едет на Санитарных Санях по людям — книги изымать. Одного голубчика Бенедикт нечаянно убивает крюком. Ищет у всех. Отчаявшись, приходит Беня просить у Никиты Иваныча. Но Истопник не даёт книги: азбуку жизненную, говорит, ещё не освоил.

Тесть подбивает Бенедикта совершить революцию. Они убивают Фёдора Кузьмича, слава ему, скидывают тирана. Тесть становится начальником — Генеральным Санитаром, пишет первый указ: «Жить буду в Красном Тереме с удвоенной охраной», «На сто аршин не подходи, кто подойдёт — сразу крюком без разговоров». Город отныне будет величаться его именем. Второй указ о свободах:

…свобода слева… или снова… не разберу.

Решили: будет свобода собраний — по трое, не больше. Бенедикт поначалу хочет разрешить читать голубчикам старопечатные книги, а потом передумывает: небось, листы будут вырывать или книгами кидаться. Неча!

У Оленьки рождается тройня. Один из отпрысков — комок, сразу падает и катится в какую-то щель. Так и пропадает. Бенедикт и тесть ссорятся, зять от Главного Санитара всё отсаживается: пахнет дурно у того изо рта. Тесть в отместку называет Беню Кысью. А ведь и правда: даже хвост у Бени был! И жилочку у человека нащупал!

Генеральный Санитар решает казнить Никиту Иваныча, не нужен более Истопник. Один перерожденец знает, где бензин можно добыть, Санитар из глаз искру от луча пустит — и будет огонь.

Истопника привязывают к пушкину и хотят поджечь. Но он выпускает пламя и сжигает весь Фёдор-Кузьмичск. Бенедикт спасается в яме от пожара и спрашивает: «Вы чего не сгорели-то?» — «А неохота». Никита Иваныч с товарищем из Прежних поднимаются в воздух.