Танька

Деление пересказа на главы — условное.

Танька дома

Деревенская девочка Танька проснулась от холода.

Мать встала рано, обегала соседей в поисках еды, почти ничего не нашла и теперь гремела ухватами. Странник, ночевавший у них в избе, тоже не спал. Он спросил у матери Таньки, почему та не готовит завтрак, и мать рассказала, как сейчас голодно живётся, и что им пришлось продать и корову и лошадь, остался один телёнок.

— Не ночёвывал и ты… с ребятишками с голодными, не слыхал, как голосят они во сне с голоду!

Продажа лошади особенно врезалась в Танькину память. Она вспомнила, как отец долго торговался с мрачными лошадниками-мещанами, продал лошадь за бесценок, а мать долго голосила.

Потом пришёл октябрь, ударили морозы, и «Таньке каждый день пришлось удивляться на мать». Прошлую зиму Танька и даже её младший брат Васька ложились спать поздно, грелись на печке.

Отец около стола шил полушубки, мать чинила рубахи или вязала варежки. Тихим голосом она пела «старинные» песни, от которых Таньке хотелось плакать.

В ту зиму детей не часто выпускали из избы. Когда они просились на пруд, мать задабривала их чашкой с горячими «картошками» и ломтём «круто посоленного хлеба», а на ужин у них всегда была густая похлёбка с кусочками сала.

Теперь же мать совсем не даёт по утрам ни хлеба, ни картошек, одевает детей и сама отпускает их на пруд. Вечером она рано укладывает Таньку и Ваську спать, а когда те начинают просить есть, говорит, что ужинать нечем.

Отец давно ушёл на заработки, был дома только раз, говорил, что везде «беда» — полушубков не шьют, и он только чинит их кое-где у богатых мужиков. Только однажды отец принёс селёдок и даже кусок солёного судака. Когда отец снова ушёл, есть почти совсем перестали.

Танька притворилась спящей и слышала, как мать рассказывала страннику о голоде, охватившем всю округу, и плакала оттого, что детям нечего есть. Чтобы не просить еды и не расстраивать мать, Танька тихонько оделась и ушла на пруд, собираясь вернуться только вечером.

Добрый барин

По дороге из города скользили лёгкие сани. В санях сидел седой старик, барин Павел Антоныч.

По этой дороге он ездил давно. После Крымской кампании он проиграл в карты почти всё состояние и навсегда поселился в деревне. Но и здесь ему не повезло: умерла жена, пришлось отпустить крепостных, проводить в Сибирь сына-студента. Затем Павел Антоныч привык к одиночеству, занялся своим скупым хозяйством и прослыл человеком жадным и угрюмым.

Заметив, что кучер потерял по дороге кожаный кнут, Павел Антоныч отправил его пешком назад к городу на поиски и домой поехал один. Проезжая через деревню, он заметил Таньку, которая стояла в сторонке и грела во рту посиневшую руку. Павел Антоныч остановился, заманил девочку в сани и повёз к себе в усадьбу. Он укутал «в мех оборванного, голодного и иззябшего ребёнка», и в его старческом сердце стало теплее. Будь рядом кучер, Павел Антоныч на это не решился бы.

Павел Антоныч показал Таньке все комнаты в доме, угостил черносливом, дал несколько кусков сахара, которые девочка спрятала для матери, «заставлял для неё играть часы» и сам сыграл на гитаре. Потом они долго пили чай с молоком и крендельками.

Танька заснула, а Павел Антоныч вспомнил соседние деревушки, их голодающих обитателей, задумался о том, что ждёт Таньку, будущую деревенскую красавицу.

А что ждёт её? Что выйдет из ребёнка, повстре­чавшегося лицом к лицу с голодною смертью?

Мягко ступая валенками, он подошёл к ней, поцеловал спящую девочку и долго смотрел на портрет сына.

А Таньке снился сад, окружающий поместье, и бегущие между деревьями сани. Снился Васька, музыка часов и голос матери, которая не то плакала, не то пела грустные старинные песни.