Рассказчик смотрит на школьную фотографию и вспоминает о друге детства, бабушке, родной избе, раскулачивании, деревенском быте и семье молодых учителей, которые организовали школу в его глухом селе.
В оригинале имена учителей становятся известны лишь в конце — рассказчик напрочь их забыл, но разыскал при работе над рассказом. Деление пересказа на главы — условное.
Приезд фотографа в село
Зимой Витину школу, находящуюся в глухом сибирском селе, взбудоражило известие о том, что к ним едет фотограф из города, чтобы сфотографировать «не стариков и старух, не деревенский люд, алчущий быть увековеченным», а учеников местной школы.
- Витя
- — рассказчик (в персонаже угадывается сам Астафьев); школьник, сирота, живёт с бабушкой и дедом, учится плохо, озорничает.
Весь длинный зимний вечер школьники решали, «кто где сядет, кто во что оденется и какие будут распорядки». Было решено, что «прилежные ученики сядут впереди, средние — в середине, плохие — назад». По всему выходило, что Витю и его друга Саньку посадят в задний ряд, поскольку они «не удивляли мир прилежанием и поведением».
- Санька
- — друг Вити, хулиган, подталкивает его на опасные приключения.
Отстоять место получше в драке не получилось — ребята просто прогнали их. Тогда друзья отправились кататься с самого высокого обрыва, и Витя начерпал полные валенки снега.
Болезнь Вити и Санькина поддержка
Витя застудил ноги, и у него начался приступ болезни, которую бабушка Катерина Петровна называла «рематизня». Она утверждала, что внук унаследовал её от покойной мамы.
- Катерина Петровна
- — бабушка Вити, властная женщина, внука любит, но держит его в ежовых рукавицах.
Не уснул я в ту ночь. Ни молитва бабушкина, ни нашатырный спирт, ни привычная шаль, особенно ласковая и целебная оттого, что мамина, не принесли облегчения. Я бился и кричал на весь дом.
Бабушка растирала Витины ноги нашатырным спиртом, укутывала шалью, грела у печной трубы, парила в бане, макая веник в хлебный квас. Затем она дала внуку ложку водки и напоила молоком, кипячённым с маковыми головками. Под утро Витя наконец уснул и проспал до полудня.
Днём за Витей пришёл Санька, но пойти фотографироваться мальчик не смог: «подломились худые ноги», будто чужие. Вид друга опечалил Саньку, и он заявил, что тоже не пойдёт, а сфотографироваться успеет и потом — жизнь-то долгая. Бабушка их поддержала, пообещав свезти внука к самому лучшему фотографу в городе. Только Витю это не устраивало, ведь на фото не будет школы, и он долго ревел «от горького бессилия».
Молодая семья учителей
Через несколько дней к больному Вите зашёл Евгений Николаевич, справился о здоровье и принёс готовую фотографию.
- Евгений Николаевич
- — сельский учитель, лет 25, волосы гладко зачёсаны назад, уши оттопырены, лицо бледное, неприметное, добрый и умный, самоотверженный.
Несмотря на молодость, Саньке он казался пожилым и очень солидным.
Витя долго рассматривал фотографию, на которой были запечатлены сельские ребятишки. В гуще ребят стояли Евгений Николаевич с женой Евгенией Николаевной и чему-то еле заметно улыбались.
- Евгения Николаевна
- — сельская учительница, жена Евгения Николаевича, похожая на него не только именем, но и внешне.
Только Вити и Саньки там не было…
Бабушка тем временем окружила учителя заботой и вниманием, напоила чаем. Учителя, молодые супруги, были вежливы даже к ссыльным и всегда готовы помочь, поэтому Катерина Петровна, как и остальные жители села, относилась к ним с молчаливым уважением. Даже Санькиного отца, многодетного пьяницу и «лиходея из лиходеев», Евгений Николаевич смог утихомирить, лишь один раз поговорив с ним.
Семья молодых учителей занимала половину ветхого домишки. Деревенские помогали им как могли: кто за их новорождённым ребёнком присмотрит, кто оставит им молока, сметаны, творогу или брусники, кто воз дров привезёт.
«Учителя были заводилами» в сельском клубе: учили ребят петь и танцевать, ставили смешные пьесы и сами играли в них попов и буржуев. На деревенских свадьбах учителя были самыми почётными гостями, но во время гулянок вели себя строго и приучили народ «выпивкой их не неволить».
Организация сельской школы
Работать учителя начинали в деревенском доме с плохими печами, который был построен Витиным прадедом. Прадеда раскулачили и сослали, а в его избе снесли перегородки, и получился большой класс.
Потом школе отвели здание получше, а в прадедовой избе устроили правление колхоза, который быстро развалился. Затем там поселились местные бедняки, после чего в конец обветшавшее жилище разобрали на брёвна. Изба Витиного прадеда, в которой мальчик родился, осталась только на фотографии: на её фоне снялись школьники.
Сначала в школе не было ни парт, ни учебников с тетрадями, ни карандашей. На весь первый класс был один букварь и красный карандаш, которым дети писали по очереди. Потом учителя организовали сбор вторсырья и на вырученные деньги купили книги, тетради, краски и карандаши, а сельские мужики бесплатно смастерили парты и лавки. Поделились учителя и с соседями — сельские женщины разжились иголками, нитками и пуговицами, а дети впервые попробовали петушков на палочках.
Память об учителях
Весной, когда тетради кончались, учитель вёл учеников в лес и рассказывал «про деревья, про цветки, про травы, про речки и про небо». О природе он знал много, но и дети знали про лес то, о чём учитель не догадывался. Дети учили его таёжным хитростям. Однажды они наткнулись на гадюку. Защищая учеников, учитель убил её палкой, и только потом дети объяснили ему, что нельзя бить змей, замахиваясь через плечо: змея может обвиться вокруг палки и упасть человеку на спину.
Прошли годы… А я таким вот и помню деревенского учителя… — вежливого, застенчивого, но всегда готового броситься вперёд и оборонить своих учеников, помочь им в беде…
Виктор повзрослел, фамилии и лица учителей стёрлись из памяти, но осталось главное — уважение к слову «учитель». Уже работая над книгой, от земляков он узнал, что не только именами, но и внешностью они были похожи как брат и сестра. Эти добрые и самоотверженные люди запомнились даже таким нерадивым ученикам, как Витя и Санька.
Школьная фотография тоже сохранилась. Многие снятые на ней ребятишки погибли во время Великой Отечественной войны. Повзрослевший Витя смотрит на неё с доброй улыбкой, без насмешки, ведь эта «фотография — своеобычная летопись нашего народа, настенная его история», сделанная «на фоне родового, разорённого гнезда».