Однажды летом 1952 г. экипаж из восьми человек отправляется в небольшой райцентр Лихаревку на военные испытания. Среди них — генерал-майор Сивере, умница и эрудит; майор Скворцов, офицер, назначенный ответственным за полет, щёголь, весельчак и любимец женщин; конструктор Ромнич, единственная женщина, миниатюрная, серьёзная и умная (проницательный генерал Сивере первым заметил, «какие у неё большие серые, какие печальные глаза»); а также старший научный сотрудник Тёткин, дружелюбный и бесшабашный.
Конструктора Лиду Ромнич, в отличие от офицеров и генералов, селят в недорогой гостинице барачного типа вместе с двумя женщинами; одна из них, жизнелюбивая Лора Сундукова, неравнодушна к Тёткину. Скворцову же очень симпатична Лида, она кажется ему «самодовлеющей женщиной», и он начинает за ней ухаживать. Хотя и у Лиды муж и сын, и у Скворцова жена и сын, они испытывают взаимную симпатию. Лида же стремится «поженить» Лору и Тёткина. Местный художник, майор Тысячный, приглашает всех на свои именины. Скворцов ухаживет за Лидой Ромнич, тщательно обдумывая каждое слово и глядя на её улыбку и глаза, «грустные, как у тушканчика»; сильно выпивший Тёткин под давлением Лиды делает предложение Лоре и обещает усыновить двух её детей, а генерал Сивере ведёт себя неосторожно: свободно говорит о тюрьме, о том, что одного профессора посадили. Потом и у Лиды, и у Скворцова появится странное ощущение, что за этой ёрнической манерой Сиверс скрывает глубокую тревогу и неуверенность в себе, что с ним творится что-то неладное, но так и не найдётся у них времени и слов поговорить с ним, задать «простой человеческий вопрос «Что с вами?»
Позже выясняется, что майор Тысячный — доносчик: разыграв перед гостями пьяного, после их ухода он моментально трезвеет, вынимает из письменного стола папку и записывает: «За сегодняшний вечер генерал С. четыре раза проявлял объективизм...»
Лида Ромнич поражает окружающих своей серьёзностью, умом (именно она сконструировала стальной цилиндр — мишень для подрывных испытаний) и обострённым чувством справедливости. Например, её возмущает такой случай: посреди площади вот уже несколько дней лежит и источает дурной запах дохлая собака. Лида идёт жаловаться к генералу Гиндину, старому, одинокому, больному человеку. Он безумно рад её приходу, тут же выполняет её просьбу, долго разговаривает с ней. Лида чувствует, что генерал нездоров, и действительно он вскоре попадает в больницу с третьим инфарктом, где и умрёт, уйдя из жизни раньше своего отца...
А между тем жизнь идёт своим чередом, и наступает время испытаний. Стрельба идёт по фюзеляжу самолёта, однако из-за сильного ветра, характерного для этих мест, никак не удаётся попасть в цель. Наконец Скворцов попадает в баки, но взрыватель не срабатывает. Чтобы «сохранить ценную мишень», Скворцов решает извлечь и обезвредить снаряд. С ним идёт и легкомысленный Тёткин. Но их попытка не удаётся: происходит взрыв, и в результате Тёткин получает ранение. Лора и Лида ухаживают за ним. Ранение Тёткина ещё больше сближает его с Лорой, и они окончательно решают пожениться.
Наступает первое августа — последний день командировки. Майор Скворцов упаковывает вещи и собирается побриться. В этот момент к нему вдруг заходит Лида Ромнич — попрощаться. От неожиданности Скворцов режет щеку бритвой. Оказывается, Лида не едет, а остаётся подольше. Расстаются они грустно и быстро. Скворцов летит домой и все думает, думает — больше всего, конечно, о Лиде Ромнич, а также о странном генерале Сиверсе и ещё о том, что если бы Тёткин в ходе испытаний погиб, то это была бы «вина — ух, какая вина!». Вообще Скворцов внезапно начинает сожалеть о чем-то, что не удалось сказать или сделать. Раньше он "как-то убеждён был, что жизнь бесконечна и каждая ошибка исправима. А сегодня понял, и даже не понял, а кожей почувствовал, что жизнь конечна, очень даже конечна, и в ней всякое лыко в строку.
Вскоре вернётся офицер Скворцов домой, где ждёт его добрая, вечно любящая и вечно ждущая жена. Вот уже и родная квартира... В прихожую вышла жена — «маленькая, пухлая, с гладко зачёсанными назад волосами. Выпуклые глаза сияли ребячьей радостью. Изумлённо глядя ему в щеку, она вытерла руки фартуком и сказала тонко, на одном дыхании: «Побрился, поторопился, порезался».
