Старый искусный мастер-бондарь сделал для барыни красивую посуду, надеясь, что она признает его мастерство, но она даже не взглянула на работу. Это сломило старика: он забросил ремесло, спился и умер.
Очень краткое содержание
Белорусская деревня, предположительно 1900-е годы. Старый бондарь Данила славился на всю округу своими изделиями: вёдрами, корытами, ложками.
- Данила
- — бондарь, старый, с седыми волосами, женат, бездетный, не пьёт, мастер – золотые руки, увлечён своим ремеслом, гордый, нелюдимый, мечтательный.
Своё ремесло он превратил в искусство и полностью погружён в него. Работа доставляла мастеру истинное счастье. Жена бондаря, Авдотья, жила его интересами.
- Авдотья
- — жена Данилы, пожилая, бездетная, предана мужу, живёт его интересами, молчаливая, терпеливая, простая, добрая, податливая.
Однажды богатая барыня из имения заказала у мастера посуду. Данила долго готовился, вложил в работу всю душу, надеясь, что барыня — особенный человек, способный по достоинству оценить его мастерство.
Посуда у Данилы получилась белая и звонкая, словно была сделана не из дерева, а из стекла. Вместе с Авдотьей он привёз свои изделия на саночках в поместье. Барыня заплатила за них, но даже не вышла взглянуть на произведения мастера.
Барыня, сама того не подозревая, безжалостно плюнула человеку в самую душу, нанесла ему рану, какая никогда не заживёт. Обида была такой горькой, неожиданной, что ему хотелось рвать на себе… волосы…
Данила забросил ремесло, спился и умер прямо в корчме под столом. Похоронили его в некрасивом, грубом и шершавом гробу. Авдотья осталась совершенно одна и вскоре тоже умерла.
Подробный пересказ по главам
Названия глав — условные.
Глава 1. Старый бондарь и его жена
Белорусская деревня, предположительно 1900-е годы. В хатке на краю деревни жил старый бондарь Данила. На всю округу он славился своим мастерством. Его вёдра, корыта, ушаты и ложки выходили крепкими, гладкими и удивительно красивыми. Изделия Данилы охотно покупали на всех ярмарках, и бондарь с женой жили безбедно. Соседи называли Данилу «золотые руки».
Больше всего бондаря радовали не большие заработки, а «те любимые часы труда, которые доставляют мастеру истинное счастье».
Каждую посудину он изготовлял вдохновенно от начала до конца. Мастеря, не думал ни о чём ином, кроме своей работы. Забывал об еде, о сне.
Данила не любил, когда посторонние следят за тем, как он мастерит. Если во время работы к Даниле кто-нибудь забредал, он бросал инструменты и нетерпеливо ждал, когда непрошеный гость уйдёт, а если человек засиживался, бондарь выпроваживал его. Сначала односельчан обижала такая неделикатность, потом они привыкли и не осуждали мастера.
Наблюдать за своей работой Данила позволял только жене Авдотье. Она была увлечена мастерством мужа и жила ради него. Данила был её солнцем, а она — планетой, вращавшейся вокруг него.
Данила считал Авдотью единственной умницей в деревне, советовался с ней «о разных тонкостях ремесла» и ценил только её мнение. На остальных людей «он смотрел… как на неуклюжие ушаты из кривых, нескладных клёпок», какие мастерил его соперник по ремеслу.
Невежество соседей не радовало Данилу, он хотел бы научить их своему ремеслу, рассказать об открытых им приёмах и о радости творчества, но не мог передать своих чувств, молчал, «глядел на них свысока, словно знал очень важную, большую, недоступную им тайну» и «с покорностью в сердце терпел муку молчания».
Глава 2. Подготовка к важному заказу
Одной зимней ночью в хатке бондаря долго не гас огонёк. Это Данила подготавливал инструменты для важной работы: сама барыня из имения заказала мастеру корыта, ушаты, вёдра и несколько половников. Даниле надо было забыть о житейских заботах, подготовиться к работе, и делать это было удобнее в ночной тиши.
…он должен настроиться на особенный лад… чтобы, наконец, барыня, увидев богатые Даниловы мысли в скромном обличии деревянных посудин, поняла, что он за человек, до чего даровитый…
По блеску глаз мужа Авдотья поняла: творческий процесс начался. Она молча меняла лучины, дым лез в глаза и горло, но женщина терпела, увлечённая мечтами мужа.
Перебрав инструменты, Данила начал их затачивать. Дело это было непростое: нужно было знать, какой точильный камень подходит для каждого орудия труда, сколько раз и под каким углом провести камнем по лезвию, как навести на инструменты глянец.
Данила возился со своими инструментами, как с детьми, наклонялся к ним, словно хотел поцеловать, и добивался, чтобы они блестели, «как небо в ясный день». При этом ничто живое не должно было мешать мастеру, и Авдотья хранила его покой. Ей казалось, что, когда муж работает, ветер перестаёт дуть, а птицы — петь.
Глава 3. Бондарь приступает к работе
Заточив и отполировав инструменты, Данила начал подбирать «материал — колодки, поленья и доски». Теперь ему предстояла самая сложная работа.
Даниле и Авдотье кружило голову «великое событие: барыня пожелала иметь в хозяйстве хвалёную работу „золотых рук“ Данилы». Бондарь был уверен, что барыня оценит дело его рук, «ведь то уже не мужицкого рода особа, а из такого сорта людей, которые всё понимают».
То, к чему рвался всю жизнь, само идёт навстречу… Вот чего стоил непрестанный труд десятков лет, когда он рвался куда-то, чтоб открыть людям свой собственный новый мир.
Данила словно помолодел, да и Авдотью согревала «искренняя радость».
Мастер тщательно отсортировывал лучшее дерево из своих запасов — «пересматривал, перебирал, пробовал на язык», сушил. «В немых кусках дерева» он видел звонкие изящные «корыта, ведёрки и половники». Со стороны казалось, что бондарь собирается не делать посуду, а строить большой город.
Глава 4. Путь в имение барыни
Творческий пожар горел в душе Данилы. В результате получилась посуда, которую только обычный человек мог назвать простой. Но барыня — не простой человек, она увидит изделия мастера и поймёт, что это настоящее сокровище.
Так думали Данила и Авдотья, когда везли на саночках в имение «беленькие, как молоко, точно пена морская, звонкие, словно стекло, посудины», из которых при желании можно было бы собрать «новый, по-своему любопытный музыкальный инструмент».
Они были изящные, лёгкие, как бы живые: вот-вот в воздух поднимутся. Вот-вот заиграют, будто скрипки. Под ярким зимним солнцем они переливались разными цветами, словно хрустальные.
По дороге Данила и Авдотья постоянно останавливались и бережно смахивали с посуды снежную пыль. Мастер хвалил своё ведро, прочное как железо, и даже подшутил над женой: притворился, что хочет встать на него ногами, перепугал Авдотью и долго хохотал над ней.
Наконец, бондарь с женой добрались до имения. От волнения у Данилы захватило дух — сейчас свершится то, чего он ждал всю жизнь, и барыня «увенчает его венком славы».
День стоял солнечный, яркий, у конюшни чирикала «весёлая семья воробьёв». Вдруг воробьи заинтересовались саночками, налетели, начали кружить над посудой, и тут «один воробей, хитрец и плутяга, опоганил чистенький, беленький ушатик» и улетел.
Пока Данила отскребал ушат острым ножом, подошла экономка и велела отнести посуду на кухню.
Глава 5. Разбитые надежды и смерть мастера
Из барской кухни Данила и Авдотья выскочили как ошпаренные. Барыня заплатила, не торгуясь, но даже не взглянула на работу Данилы. Бондарь бросил деньги на крыльцо, а Авдотья тайком подняла их. Барыня плюнула в душу мастеру, нанесла ему незаживающую рану.
Домой Данила и Авдотья возвращались в молчаливом унынии, как с кладбища. Старый бондарь «похоронил лучшую часть своей души», свои мечты. «которыми он тешился всю жизнь». Даже природа загрустила вместе с ним: солнце пропало, и снежное поле неприветливо нахмурилось.
Дома Данила повалился на кучу белых стружек возле верстака. Авдотья не пыталась утешить мужа, её тоже охватило отчаяние, и она заплакала.
С тех пор Данила стал молчаливым и хмурым, забросил своё ремесло и целыми днями «валялся пьяный в корчме под столом». Авдотья голодала, но терпела всё молча, никому не жаловалась. Даже когда из корчмы привезли мёртвого Данилу, она не заголосила, только тихонько заплакала.
Данилу положили в шершавый, неуклюжий и грубый гроб. Авдотья вспомнила «золотые руки» мужа, подумала, что такой гроб ему бы не понравился, и сердце её наполнилось тоской.
Авдотья повалилась на землю и заголосила, дала волю горю. Никто не мог ее успокоить. Соседки слушали, слёзы вытирали и удивлялись: где это нашла такие складные слова вечно молчаливая Авдотья.
Между собой соседи рассуждали, что не с той стороны Данила похвалы ждал. Надо было ему учить мастерству своих, и ученики любили бы его, как родного отца.
Вслед за бондарем умерла и Авдотья. Она была совсем одинокой, и по ней никто не горевал.