Аристократ вызвал нигилиста на дуэль. Нигилист понял, что аристократ влюблён в сожительницу брата. На дуэли аристократ был ранен. После нигилисту пришлось уехать, а аристократ попросил брата жениться.
Деление пересказа на главы — условное.
Вызов
Часа через 2 после завтрака Павел Петрович явился в комнату к Базарову. В руках у аристократа была красивая трость, хотя обычно он ходил без неё. Павел Петрович вежливо осведомился, как нигилист относится к дуэлям. Базаров ответил, что «с теоретической точки зрения дуэль — нелепость», но и оскорблять себя безнаказанно он не позволит.
Павла Петровича устроил такой ответ, и он вызвал Базарова на дуэль, не объясняя причины.
— Я бы мог объяснить вам причину, — начал Павел Петрович. — Но я предпочитаю умолчать о ней. Вы, на мой вкус, здесь лишний; я вас терпеть не могу, я вас презираю, и если вам этого не довольно…
Сверкнув глазами, Базаров согласился на дуэль. Павел Петрович дал понять, что в противном случае ему пришлось бы оскорбить Базарова с помощью трости, которую он принёс с собой. Нигилист ответил, что это было бы небезопасно для Павла Петровича, и лучше вести себя по-джентльменски.
Дуэлянты решили стреляться из пистолетов, в 6 часов утра, за ближайшей рощей — по 2 выстрела с 10 шагов. Секундантов взять было неоткуда. Павел Петрович считал, что каждый из них должен «положить себе в карман письмецо, в котором он сам обвинит себя в своей кончине». Базаров сказал, что это отдаёт французской мелодрамой, и предложил за неимением секундантов взять на поединок свидетеля — камердинера Петра.
- Пётр
- — камердинер Николая Петровича, слуга «усовершенствованного поколения», молодой, щекастый, с серьгой в ухе, учтивый, считает себя прогрессивным.
Нигилист взялся подготовить Петра и привести его на место поединка. Павел Петрович согласился и откланялся.
Догадка Базарова
Некоторое время Базаров не мог поверить, что согласился на такую комедию. Однако если бы Павел Петрович ударил его, он придушил бы старого аристократа. Базаров понимал, что получил вызов на дуэль из-за того, что поцеловал Фенечку, но не верил, что Павел Петрович настолько дорожит честью брата.
После недолгих раздумий нигилист пришёл к выводу, что аристократ сам влюблён в Фенечку. Базаров понял, что попал в переплёт: мало того, что ему «надо будет подставлять лоб», после дуэли ему придётся спешно уехать и как-то объяснить этот отъезд Аркадию и «божьей коровке» Николаю Петровичу.
Перед поединком
День прошёл тихо. Фенечка пряталась в своих комнатах «как мышка в норке», а Павел Петрович «подавлял всех… своей леденящею вежливостью». Николай Петрович был озабочен проблемами на ферме и ничего не замечал.
Базаров начал писать письмо отцу, но потом решил, что не умрёт, а если и умрёт, то родители и без письма всё узнают. Лёг он поздно, «и всю ночь его мучили беспорядочные сны». Рано утром его разбудил Пётр, вообразивший, что Базаров хочет взять его с собой в Петербург.
Поединок
«Утро было славное, свежее», с маленькими пёстрыми тучками на лазурном небе, с росой на траве и песнями жаворонков. Дойдя до рощи, Базаров объяснил Петру, что от него требуется, и «образованный лакей перепугался насмерть». Нигилист постарался успокоить его и убедить, что ему нужно будет только стоять и смотреть.
Наконец, явился и Павел Петрович. Дуэлянты зарядили принесённые аристократом пистолеты, отмерили расстояние и начали сходиться.
Базаров тихонько двинулся вперёд, и Павел Петрович пошёл на него, заложив левую руку в карман и постепенно поднимая дуло пистолета… «Он мне прямо в нос целит», — подумал Базаров…
Раздался выстрел — Павел Петрович промахнулся. Затем не целясь выстрелил Базаров и ранил противника в ногу. Нигилист оказал ему первую помощь и отправил позеленевшего от ужаса Петра в имение за экипажем, велев не рассказывать о случившемся Николаю Петровичу. Стрелять по второму разу Базаров отказался и заявил, что намерен как можно скорее уехать из Марьина.
После поединка
Дожидаясь экипажа, дуэлянты «сидели на земле и молчали». Павел Петрович «стыдился своей заносчивости, своей неудачи, стыдился всего затеянного им дела», но понимал, что по-другому оно закончиться не могло. Он предложил сказать Николаю Петровичу, что ссора произошла из-за политики. Базаров, тоже чувствовавший себя неловко, согласился.
Мимо прошёл мужик. Павлу Петровичу стало интересно, что он о них думает.
— Кто ж его знает! — ответил Базаров, — всего вероятнее, что ничего не думает. Русский мужик — это… таинственный незнакомец… Кто его поймёт? Он сам себя не понимает.
Тем временем Пётр всё разболтал Николаю Петровичу, и тот примчался, бледный и взволнованный. Павел Петрович сказал, что Базаров «бранил всех англоманов», из-за чего они «немножко повздорили». Николай Петрович погрузил брата в экипаж и попросил нигилиста присмотреть за ним, пока из города не приедет врач.
Невольное признание
Через час Павел Петрович уже лежал в постели, слуги переполошились, а Фенечке стало плохо. Базаров «сидел у себя в комнате, весь жёлтый и злой» и только пару раз забежал к раненому. Один раз нигилист столкнулся с Фенечкой, и та с ужасом шарахнулась от него.
К ночи у Павла Петровича начался жар. Приехавшему доктору сказали, что больной «сам себя поранил по неосторожности», дали взятку и тот замял дело. Всю ночь в доме никто не спал. Николай Петрович заставил перепуганную Фенечку ухаживать за братом.
К утру жар усилился, Павел Петрович начал бредить. Сначала он произносил несвязные слова, а потом спросил у брата, правда ли, что Фенечка похожа на княгиню Р. Николай Петрович удивился «живучести старых чувств в человеке».
— Ах, как я люблю это пустое существо! — простонал Павел Петрович, тоскливо закидывая руки за голову. — Я не потерплю, чтобы какой-нибудь наглец посмел коснуться…
Николай Петрович так и не понял, о ком говорил его брат.
Базаров уезжает
Утром Базаров пришёл к Николаю Петровичу попрощаться, и тот не стал удерживать нигилиста. Узнав, что Базаров уезжает, Павел Петрович пожелал пожать ему на прощание руку. Нигилист остался к этому безразличен — он понимал, что аристократу «хотелось повеликодушничать». С Фенечкой попрощаться не удалось, Базаров только увидел в окне её лицо, показавшееся ему печальным, и подумал, что она пропадёт.
Слуги плакали, провожая Базарова. Отъехав немного от Марьина, он оглянулся, плюнул и пробормотал: «Барчуки проклятые».
Откровенный разговор
Павел Петрович пролежал в постели около недели. Фенечка ухаживала за ним, но по-прежнему очень боялась его. Поступок аристократа смутил всех слуг, только Прокофьич сказал, что в его время на дуэлях дрались только благородные господа, а таких прощелыг, как Базаров, за грубости пороли на конюшне.
Совесть Фенечки была спокойна, но её мучила мысль, что дуэль произошла из-за неё. От постоянной тревоги она похудела и стала ещё милее. Однажды Павел Петрович спросил её, чиста ли у неё совесть и любит ли она его брата. Фенечка твёрдо ответила, что в произошедшем в беседке она не виновата, а Николая Петровича она будет любить всю жизнь.
Павел Петрович побледнел, схватил женщину за руку, и «тяжёлая, одинокая слеза скатилась по его щеке».
— Фенечка! — сказал он… чудным шёпотом, — любите… моего брата! …Не изменяйте ему ни для кого на свете, не слушайте ничьих речей! Подумайте, что может быть ужаснее, как любить и не быть любимым!
Потом к изумлению Фенечки Павел Петрович приник к её руке, «не целуя её и только изредка судорожно вздыхая» — это в нём трепетала «целая погибшая жизнь».
Неожиданная просьба
В этот момент в комнату вошёл Николай Петрович с сыном на руках. Испуганная Фенечка обняла его, взяла Митю и поспешила уйти, а Павел Петрович попросил удивлённого брата исполнить свой долг и жениться на матери своего сына.
Николай Петрович сказал, что до сих пор не сделал этого только из уважения к брату, которого считал противником подобных браков. К тому же он не знал, как к этому отнесётся Аркадий. Павел Петрович ответил, что ему пора забыть о своём аристократизме, а Аркадий будет только рад.
Благодарный Николай Петрович обнял брата и вышел. Оставшись один, Павел Петрович решил, что после свадьбы навсегда уедет жить в Европу.
Павел Петрович помочил себе лоб одеколоном и закрыл глаза. Освещённая ярким дневным светом, его красивая, исхудалая голова лежала на белой подушке, как голова мертвеца… Да он и был мертвец.