О том, как истории делают нас людьми.
Стремление слушать и рассказывать выдуманные истории сопровождает человечество с тех пор, как оно овладело речью. Рассказы, баллады, сказки, саги, жития святых — все это истории, завораживающие нас с древних времен. И в нашем нынешнем мире мы по-прежнему привязаны к мифам, вымыслам и выдумкам, которые читаем в газетах, книгах, на сайтах, наблюдаем на телеэкране. Даже во сне мы смотрим фантастические истории, сочиненные нашим мозгом.
В то время как наше тело пребывает в определенной точке пространства и времени, наш ум блуждает по вымышленной стране, воображаемом мире, который автор книги, Джонатан Готтшалл, именует Неверлендом. Каждый человек представляет собой существо из плоти и крови и одновременно он выдумывает историю о себе и старается ей соответствовать.
Нас может трогать до слез воображаемая история, о которой поется в песне или рассказывается в фильме. Переживая ту или иную историю, мы будто попадаем в плен к рассказчику — писателю, певцу или сценаристу. Однако не только писатель творит наш Неверленд. Он создает образы, но оживляет их наше воображение.
Тяга к историям не ограничивается только желанием читать романы или смотреть фильмы. Истории, по мнению Готтшалла, играют в нашей жизни огромную роль. Несмотря на переживания по поводу исчезновения книгоиздания в прежнем виде, с каждым годом выходит все больше художественной литературы, детской и взрослой, и она куда более популярна, чем жанр non-fiction. Правда, сегодня люди читают чуть меньше, чем еще 100 лет назад, но не потому, что сосредоточились на реальности, а на вымысле. Просто теперь за выдуманными историями можно наблюдать на экране.
Мы слушаем истории в песнях, смотрим в фильмах, видим их во сне, хотя, проснувшись, почти все забываем. И не только во сне — мы и бодрствуя рисуем себе картины своих воображаемых достижений, того, как сбываются наши мечты. Выпадаем из этого мечтательного состояния мы только тогда, когда наш ум полностью сосредоточен на чем-то конкретном, требующем всей полноты внимания.
Истории присутствуют практически везде. Археологи придумывают истории про откопанные кости, которым несколько тысяч лет, исторические события, описанные в школьных учебниках, тоже полны мифов и искажений, рекламисты и политики сочиняют собственные истории, участники судебного процесса объясняют присяжным характер преступления и подсудимого тоже при помощи историй. Даже наука не избежала влияния историй, и чем дальше мы по времени от какого-нибудь открытия, тем большим количеством историй оно обрастает. Мы насыщаем историями даже наши воспоминания, постепенно забывая, как все было на самом деле.
Идея 1. Любовь к историям начинается с детского возраста
Уже с года ребенок начинает играть в игры. Он не видит разницы между вымыслом и реальностью: с двух до семи-восьми лет он укладывает спать плюшевого медведя, представляет себя королем (или королевой), летчиком, охотником и так далее. Игра воображения — один из многочисленных видов игр, в которые дети играют инстинктивно. Если несколько малышей окажутся вместе без взрослых, они начнут сообща играть в одну игру, вместе придумывая сценарий и меняя его, если так удобнее.
Взрослые, уже забывшие о собственном детстве, представляют себе детскую выдуманную страну как райский уголок, где сплошная благодать. Однако на самом деле в детских играх присутствуют не только благостные и мирные образы. Игры отражают борьбу добра и зла, опасности, от которой нужно спрятаться, отношений родителя и ребенка.
В играх действуют чудовища и герои, которые с ними сражаются. Когда взрослые (учителя, родители или психологи) просят детей быстро придумать историю, оказывается, что многие их истории полны детских страхов: заблудившиеся дети, хищные животные, попадание в тюрьму и тому подобные ужасы. В них есть мотивы наказания за проступки, хаос и всевозможные катастрофы.
Игры и истории маленьких мальчиков отличаются от тех, в которые играют девочки. У мальчиков обычно они связаны с конфликтом, приключениями, проявлениями храбрости. Девочки чаще всего выбирают кукол, приготовление еды, играют в маму и ребенка (конечно, бывают и исключения). Но и в играх девочек иногда появляется злодей, и тогда они «убивают» его.
Страшные образы в детских играх могут приходить из сказок, которые им рассказывают родители или о которых они слышат, из народных детских стишков, где тоже описаны всевозможные бедствия. И детям это нравится — ведь и взрослые истории должны рассказывать о каком-то страшном испытании, которое герой должен пройти, чтобы достигнуть цели. Эта направленность проявляется еще с детского возраста. Если бы сказки рассказывали только о счастливых людях, которые легко всего добивались, быстро достигали того, чего хотели, не переживали ни испытаний, ни борьбы, то и читать о них было бы неинтересно. Такие истории не захватывают воображение и ничему не учат.
Автор иллюстрирует свою мысль о том, что и детей, и взрослых притягивают страшные истории. Он приводит два варианта начала рассказа. Отец с маленькой дочерью пошел в супермаркет. Она просит его сделать незапланированную покупку, за которую им обоим достанется от мамы. В первом случае отец сначала отказывает, но когда дочка обижается на него, колеблется и начинает читать состав хлопьев, которые она хотела. Когда он отрывает глаза от пачки хлопьев, дочери рядом нет. И он в ужасе вдруг вспоминает, что рядом вертелся какой-то подозрительный тип, которого тоже нигде не видно.
В другом варианте отец просто покупает пачку хлопьев, зная, что жена отнесется к этому спокойно. Дочка довольна, они радостные возвращаются домой, и все у них будет хорошо. Какой вариант предпочел бы любой читатель? Казалось бы, тот, где все хорошо. Но это не так. Подавляющему большинству будет интересно узнать, чем кончилось дело, как будут искать девочку, все ли с ней будет в порядке. И взрослым, и детям интересны испытания, которые учат их чему-то, например, мужеству перед лицом опасностей.