О врожденной склонности людей приукрашивать действительность, вводить в заблуждение себя и других, ошибаться в оценках, а иногда и сознательно врать.
Большинству людей кажется, что они мудры, сильны, остроумны, а главное — правдивы. Но это не так. Все мы склонны ко лжи и пустой болтовне. Нас окружает полуправда, бессмыслица и откровенная ложь, а охотнее всего мы лжем себе.
Сегодня слово «постправда» вошло во многие словари современного языка. Мы обвиняем в постправде политиков и экспертов, не подозревая, что постправда существовала задолго до них.
Сегодня действительно больше возможностей распространить вранье при помощи тех же социальных сетей. Мало кто проверяет, насколько достоверно то или иное сообщение, но многие охотно делятся ими с помощью репоста. Эта склонность доверять лжи и распространять ложь была с нами на протяжении всей нашей истории. Виноваты в распространении лжи не социальные сети. Непроверенные и откровенно лживые слухи разносились от человека к человеку и в древности.
Современную журналистику обвиняют в создании и распространении «жареных фактов» для повышения тиража. Но это не проблема современности: ненадежные источники и информационная перегруженность были всегда. Многие сенсации прошлого при ближайшем рассмотрении оказались ерундой, но это никому не помешало плодить новые сенсации.
Сегодня мы знаем, что политики верхнего эшелона, мягко говоря, не вполне честны со своими народами. Но государственная ложь была свойственна всем историческим эпохам. Политический обман практиковался столетиями, от теорий заговора до пропаганды в предвоенное и военное время.
Том Филлипс в своей книге описывает несколько впечатляющих историй лжи, повлиявших на ход истории. Многие из них сегодня кажутся невероятными, непостижимо, каким образом множество людей умудрились в них поверить. И тем не менее люди верили, потому что мы как вид к этому склонны.
Идея 1. Мы легко доверяем лжи, потому что проверка истинности требует усилий
Мы не желаем прилагать усилия, даже если речь идет о важных вещах. Это относится и к фактам, которые легко проверить, но они кажутся настолько правдоподобными и обычными, что никто не беспокоится по их поводу, и к вещам действительно важным.
Исследователи Патагонии XVI века утверждали, что там живут огромные люди ростом в 3–4 метра. Соискатель пишет в резюме, что его балл по математике был одним из самых высоких. И в том, и в другом случае никто не проверял на достоверность эти утверждения. Опытные болтуны интуитивно понимают, какой тип вранья никто не будет проверять, и пользуются этим.
Многие люди воспринимают правду и ложь как вечных противников, таких как добро и зло. Но правда не сражается за себя, чаще всего она просто никак не проявляется, о ней никто не знает. Нужно долго искать, чтобы ее обнаружить. Поскольку информация о правде отсутствует, мы склонны верить вранью, даже если оно не очень правдоподобно.
Мы не можем разобраться в мире самостоятельно, в одиночку. По этой причине мы полагаемся на других и доверяем информации со стороны. Вместе легче ориентироваться в мире, но у этого есть и темные стороны. Одну из них Филлипс называет дурацким циклом обратной связи. Сначала сомнительная информация воспроизводится как чьи-то слова, но постепенно, по мере распространения, к ней начинают относиться как к бесспорному факту.
Рано или поздно такое утверждение становится устоявшимся фактом. Все уверены, что оно истинно, даже если перед глазами будут доказательства обратного. Один человек говорит сначала второму, затем и третьему какую-то ерунду. Третий не склонен верить сообщению первого, но вдруг слышит то же самое от второго. Теперь он уверен в истинности факта и спешит сообщить об этом четвертому. Четвертый встречает первого и рассказывает историю ему, и теперь первый окончательно убежден, что слух правдив. Все больше людей слышат об этом от других людей, и рано или поздно ерунда становится общим знанием. Иногда газета копирует факт из Википедии, а затем Википедия ссылается на публикацию в этой газете как на подтверждение своей правоты.
Мы не любим признавать, что оказались неправы, и не склонны проверять достоверность информации еще и поэтому. Даже если мы признаем, что обманулись, мы не хотим сообщать об этом. Что подумают люди? Поэтому мы далеко не всегда используем возможность противостоять лжи. Порой нам кажется, что разоблачение лжи будет неуместным, когда она уже настолько распространилась, а иногда нам кажется, что раз уж все в это верят, надо поддерживать игру.
Мы уверены, что основная часть того, что нам говорят, должна быть правдой. Иначе нас охватила бы паранойя. Но мы платим за эту доверчивость тем, что легко попадаемся на обман. Раз о чем-то сообщили в новостях, это не может быть враньем. Если человек внушает доверие, то он вряд ли пытается обмануть. Если несколько человек утверждают, что видели что-то своими глазами, у нас нет оснований им не верить. На самом деле все это ни о чем не говорит, и любое утверждение, исходящее от кого бы то ни было, может оказаться ложью.
Идея 2. Выбирая между правдой и хорошей историей, мы выбираем хорошую историю
Об этом хорошо знал Бенджамин Франклин, который, помимо прочих увлечений, издавал альманахи. Еще в подростковом возрасте он жаждал приобщиться к издательскому делу, но его старший брат, сам издававший альманах, основанный их отцом, и близко его не подпускал. Тогда юный Франклин начал писать письма в альманах от имени некой вдовы Сайленс Догуд, и все они были опубликованы. Вскоре вдова Догуд начала получать предложения руки и сердца — настолько читателей трогали ее переживания.
Набив руку и повзрослев, Бенджамин Франклин основал собственный Альманах бедного Ричарда (правда, тоже под чужим именем Ричарда Сондерса). Дело было очень прибыльным, но высококонкурентным. Одним из его конкурентов был издатель другого альманаха Титан Лидс. «Ричард Сондерс» опубликовал в своем альманахе, где, помимо прочего, печатались астрологические прогнозы, сообщение о том, что его любимый друг, Титан Лидс, находится при смерти и по его подсчетам должен умереть 17 октября 1733 года в 3 часа 30 минут. Расчет был якобы сделан по просьбе самого Лидса. По расчетам же самого «умирающего» Лидса, он умрет несколько позже, 26 октября.