Герой повести, от имени которого ведётся повествование, молодой поэт, работавший после института в редакции одной среднерусской молодёжной газеты, был уволен за проявления излишней критичности и независимости. Не слишком опечалившись по этому поводу и проведя прощальную ночь с друзьями, он отправился в Москву, чтобы оттуда двинуться на юг, на родину, в благословенный абхазский город Мухус. В Москве ему удалось напечатать стихотворение в центральной газете, и оно пошло на родину в качестве визитной карточки героя, надеявшегося устроиться в республиканскую газету «Красные субтропики». «Да, да, уже читали», — сказал при встрече редактор газеты Автандил Автандилович. Редактор привык улавливать веяния из центра. «Кстати, — продолжил он, — не думаешь ли возвращаться домой?» Так герой стал сотрудником сельскохозяйственного отдела газеты. Как и мечтал.
В те реформистские годы реформы особенно активно проводились в сельском хозяйстве, и герою хотелось разобраться в них. Он попал вовремя — как раз проходила компания «по козлотуризации» сельского хозяйства республики. И главным пропагандистом её был заведующий сельхозотделом газеты Платон Самсонович, человек в быту тихий и мирный, но в те недели и месяцы ходивший по редакции лихорадочно возбуждённый, с сумрачным блеском в глазах. Года два назад он напечатал заметку о селекционере, скрестившем горного тура с домашней козой. В результате появился первый козлотур. Неожиданно на заметку обратило внимание ответственное лицо из центра, отдыхавшее у моря. Интересное начинание, между прочим, — таковы были исторические слова, обронённые им по прочтении заметки. Слова эти стали заголовком полуполосного очерка в газете, посвящённого козлотуру, которому, возможно, суждено занять достойное место в народном хозяйстве. Ведь он, как говорилось в статье, в два раза тяжелее обычной козы (решение мясной проблемы), отличается высокой шерстистостью (подспорье лёгкой промышленности) и высокой прыгучестью, что облегчает его выпас на горных склонах. Так началось. Колхозам было настоятельно рекомендовано поддержать начинание делом. В газете появились рубрики, регулярно освещавшие проблемы козлотуризации. Кампания набирала ход. Наконец и нашего героя подключают к работе, — газета командирует его в село Ореховый Ключ, откуда поступил анонимный сигнал о преследованиях, которым подвергается несчастное животное со стороны новой колхозной администрации. По дороге в село из окна автобуса герой смотрит на горы, в которых прошло его детство. Он вдруг чувствует тоску по тем временам, когда козы ещё были козами, а не козлотурами, а тепло человеческих отношений, их разумность прочно удерживались самим укладом деревенской жизни. Приём, оказанный ему в колхозном правлении, слегка озадачил героя. Не отрываясь от телефона, председатель колхоза приказал сотруднице по-абхазски: «Узнай у этого лоботряса, что ему нужно». Чтобы не ставить председателя в неудобное положение, герой был вынужден скрыть своё знание абхазского. В результате он познакомился с двумя версиями взаимоотношений колхозников с козлотуром. Версия по-русски выглядела вполне благостно: подхватили инициативу, создаём условия, разрабатываем собственный рацион кормления, и вообще это, конечно, интересное начинание, но только не для нашего климата. Но то, что герой увидал сам и что услышал по-абхазски, выглядело иначе. Козлотур, к которому запустили коз, решительно отказывался от своего на данный момент основного дела — воспроизведения собственного рода, — он с дикой яростью кидался на несчастных коз и рогами разбрасывал их по загону. «Нэнавидит!» — восторженно восклицал председатель по-русски. А по-абхазски распорядился: «Хватит! А то эта сволочь перекалечит наших коз». Шофёр же председателя, тоже по-абхазски, добавил: «Чтоб я его съел на поминках того, кто это придумал!» Единственным человеком, который благожелательно отнёсся к козлотуру, оказался Вахтанг Бочуа, приятель героя, безвредный плут и краснобай, а также дипломированный археолог, объезжавший колхозы с лекциями о козлотуре. «Лично меня привлекает его шерстистость, — доверительно сказал Вахтанг. — Козлотура надо стричь. Что я и делаю». Герой оказался в трудной ситуации — он попытался написать статью, которая содержала бы правду и при этом подходила бы для его газеты. «Вы написали вредную для нас статью, — заявил Автандил Автандилович, познакомившись с тем, что получилось у нашего героя. — Она содержит ревизию нашей линии. Я перевожу вас в отдел культуры». Так закончилось участие героя в реформировании сельского хозяйства. Платон Самсонович же продолжал развивать и углублять свои идеи, он решил скрестить козлотура с таджикской шерстяной козой. И вот тут грянула весть о статье в центральной газете, где высмеивались необоснованные нововведения в сельском хозяйстве, в том числе и козлотуризация. Редактор собрал коллектив редакции у себя в кабинете. Предполагалось, что речь пойдёт о признании редакцией своей ошибочной линии, но по мере чтения доставленного редактору текста установочной статьи голос редактора креп и наливался почти прокурорским пафосом, и уже казалось, что именно он, Автандил Автандилович, первым заметил и смело вскрыл порочную линию газеты. Платону Самсоновичу был объявлен строгий выговор и понижение в должности. Правда, когда стало известно, что после случившегося Платон Самсонович слегка занемог, редактор устроил его на лечение в один из лучших санаториев. А газета начала такую же энергичную и вдохновенную борьбу с последствиями козлотуризации.
...На состоявшемся в те дни в Мухусе сельскохозяйственном совещании герой снова встретил председателя из Орехового Ключа. «Рады?» — спросил герой председателя. «Очень хорошее начинание, — осторожно начал председатель. — Одного боюсь, раз козлотура отменили, значит, что-то новое будет». — «Напрасно боитесь», — успокоил его герой. Однако прав оказался лишь отчасти. Оправившийся и набравшийся сил после лечения в санатории Платон Самсонович поделился с героем своим новым открытием — он обнаружил в горах какую-то совершенно невероятную пещеру с оригинальнейшей расцветкой сталактитов и сталагмитов, и если построить туда канатную дорогу, туристы со всего мира тысячами будут валить в этот подземный дворец, в эту сказку Шехерезады. Платона Самсоновича не отрезвило резонное замечание героя, что таких пещер в горах тысячи. «Ничего подобного», — твёрдо ответил Платон Самсонович, и герой заметил уже знакомый по «временам козлотура» лихорадочный блеск в его глазах.
