Жалобную книгу на железнодорожной станции мог взять любой человек. Она быстро заполнилась посторонними замечаниями, шутками, жалобами, рисунками. В ней отразились характеры людей, которые их оставили.
На железнодорожной станции в специальной запирающейся конторке лежала жалобная книга. Ключ от конторки должен был храниться у станционного смотрителя, но на самом деле она всегда была открыта, и взять жалобную книгу мог любой проходящий через станцию.
Постепенно книга наполнилась оскорблениями, рисунками, признаниями в любви и жалобами на то, что к железнодорожной станции никакого касательства не имело. Многие записи пестрели ошибками.
Вот кто-то намалевал в книге смешную рожицу и подписал: «Ты картина, я портрет, ты скотина, а я нет».
Далее некий господин пожаловался на ветер.
Подъезжая к сией станцыи и глядя на природу в окно, у меня слетела шляпа.
Конторщик остался недоволен кондуктором, который нагрубил его тишайшей жене, и жандармом, грубо взявшим конторщика за плечо.
Ученик гимназии был «возмущён до глубины души» и находился «под свежим впечатлением возмутительного поступка». Какого именно — было зачёркнуто.
Неунывающий дачник «обозревал физиогномию начальника станции и остался ею весьма недоволен».
Следом кто-то предупредил, что Тельцовский — шулер. Аноним радостно сообщил, что жандармиха изменяет мужу с буфетчиком. Затем дьякон пожаловался на станционный буфет, в котором не было постной пищи. Чуть ниже ему грубо ответили: «Лопай, что дают».
Далее некий разиня разыскивал свой кожаный портсигар. Телеграфист негодовал, что его выгоняют со службы за пьянство, и объявлял всех мошенниками. За его жалобой следовала надпись: «Добродетелью украшайтесь».
Следом шло признание в любви. После него «Иванов 7-й» от имени начальника станции попросил не писать в жалобной книге посторонних вещей, на что ему ответили: «Хоть ты и седьмой, а дурак».
Жалобная книга использовалась не по назначению, но позволяла многое узнать о тех, кто заглянул в неё хоть раз. Каждая запись, как зеркало, отражала характер её автора.
